Суер-Выер и много чего ещё

Монахи, все до единого, были подстрижены наголо. И это особенно поразило меня в первую секунду. Как соборные купола, сияли над столом их лысые головы, освещённые свечкой. Из-под первого купола выглядывала курчавейшая борода, которая давно не щупала ножниц, под вторым — наподобие банана висел ноздреватый нос. Два других купола были поменьше, сияли послабей, и под ними не было видно никакого лица, только рты, в которых горели сигареты.

На столе там и сям были рассыпаны монеты и клетчатые таблицы. Ноздреватый потрясывал голубым мешочком.

— Семьдесят семь, — сказал он, достав из мешочка лотошный бочонок.

— Бандитизм, — откликнулся бородач, и все стали хватать монеты и закрывать ими клетки, в которых была цифра семьдесят семь.

— Восемьдесят девять, — сказал ноздреватый.

— Кража со взломом, — сказал от двери Кожаный, и монахи разом обернулись к нам. — Статья восемьдесят девятая Уголовного кодекса, — продолжал Кожаный. — Карает за кражу со взломом сроком до шести лет.

Купола молча разглядывали нас. Один из них — курчавая борода — встал с места, подошёл поближе и сказал густым и приятным, бархатным голосом:

— Это что за рожи?

— Да вот, — ответил Кожаный, указывая на нас, — монахов они ищут.

— Ты что? — спросил бородач и постучал себя пальцем по куполу. — Все мозги в тире отдолбил?

— А ну сядь на место, Барабан, и помолчи! — сказал Кожаный, и весь его гардероб заскрипел от гнева.

— Только и знаешь медведя из бочки вышибать, — недовольно бурчал бородатый, Барабан, но на место сел.

— Я знаю, чего откуда надо вышибать, — чуть угрожающе сказал Кожаный. — Ты понял, Барабан?

— Понял, понял, — сказал Барабан, понизив голос. — А этих зачем сюда притащил? Чего им надо?

— Сам спроси, чего им надо.

— Так вам чего надо, шмакодявки? — грозно спросил Барабан.

— Монахов, — шепнул Крендель. В голосе его слышалась сильнейшая дрожь.

— Каких монахов?

— Наших.

— А сколько же вам надо монахов?

— Пять.

— Пять?! — повторил бородач чуть ошеломлённо. — Не много ли? Может, одного хватит?

— Нам хотя бы Моню, — жалобно ответил Крендель.

— Вот видишь, — сказал Кожаный. — Всё сходится.

— Всё сходится, — сказал Барабан и принялся изумлённо и яростно чесать свою бороду.

— Ну что же, — сказал Кожаный и обнял нас за плечи, — вот они, пять монахов. Все перед вами.

— Где? — не понял Крендель и даже заглянул под стол, нет ли там садка с голубями.

— Да вот они, — пояснил Кожаный, — в лото играют. А Моня — это я.

— Чего?

— Я и есть Моня, Моня Кожаный, — с некоторой гордостью подтвердил Кожаный. — Выкладывай, что у тебя.

— У меня? — сказал Крендель совершенно раздавленным голосом. — У меня ничего.

— Как ничего? Зачем же тогда пришёл?

— Монахов мы ищем, — тупо сказал Крендель, оглядываясь, как загнанный зверь. Он никак не мог понять, да что же это такое: Моня, Великий белокрылый Моня — и вдруг кожаное пальто, кепка, жилет.

И действительно, понять это было трудно, почти невозможно, но понять было надо, и Крендель напрягся, наморщивая лоб. Я-то уж давно всё понял. Я понял, что Карманов — это вам не Москва, здесь всё возможно, а если это тебе не нравится, лучше сюда не приезжать.

— Я и есть Моня Кожаный, — втолковывал Кожаный. — Говори, что у тебя? Кто вас послал?

— Они, наверно, от Сарочки, — подал голос один из пустолицых.

— Монахов мы ищем, — в отчаянии забубнил Крендель.

— Тьфу! — плюнул Моня Кожаный. — Да зачем тебе монахи?

— Гонять, — ляпнул Крендель.

В голове его, как видно, творилось чёрт знает что. Если раньше в ней сидели пять похищенных монахов, то здесь, в Карманове, в его голову набилось столько разного мусора, что вымести его одним махом было невозможно. Грабли и стеклорезы, стрельба по-кармановски смешались в его голове, а к пяти монахам добавились ещё пять. Получилось десять. Одни сидели в голове, другие играли в лото, и разобраться в этом Крендель был не в силах.

— Гонять? — повторил Кожаный и развёл руками, пытаясь сообразить, как же это так — гонять монахов?

— Да они, наверно, от Сарочки, — снова сказал пустолицый. — Сарочка вечно напортачит.

Тут ноздреватый, который молчал до сих пор, бросил на стол лотошный мешочек и взмахнул руками, как голубь, собирающийся взлететь.

— Ты что, не видишь! — злобным шёпотом крикнул он. — Они подосланы! Гонять собрались! Хватит! Гоняли уже нас!

Он кинулся вперёд, схватил меня за шкирку, а Кренделя за шиворот и принялся трясти. Я почувствовал, что превращаюсь в голубой мешочек. Кости мои застучали, как лотошные бочонки.

— Гоняли нас! Гоняли! Кто вас подослал?! Это подкидыши!

— Широконос… с Птичьего. «Ищите, говорит, в Карманове. Если украли, значит там». Мы и поехали монахов искать.

— Врёшь, моль, червяк! — взревел Барабан. — Вот они, монахи, все перед вами.

— Да это не те монахи! — закричал Крендель. — Нам голубей надо! У нас голубей украли, мы и поехали Кожаного искать. Который голубей стрижёт.

— Постойте, — сказал Моня Кожаный. — Я раньше и правда держал парикмахерскую, причёсывал сизокрылых. Но давно уж распустил клиентов. Так что, у вас голубей, что ль, украли, монахов?

— Монахов, монахов! — обрадовался Крендель. — Голубей.