Судьбы дорога

– Но это еще не все, – военком снова открыл дверку, достал коробочку, и перед глазами капитана темно-малиновым блеском, обрамленный золотыми гранями засверкал боевой орден Красной Звезды, – Родина героев не забывает, – улыбнулся подполковник Бородин.

Воробейчик встрепенулся, хотел выразить слова благодарности, но военком его остановил:

– Полноте, Анатолий, перед тобой просто Василий Иванович, как говорится: Слуга царю – отец солдату.

Бородин в третий раз открыл сейф и, достав коньяк, посмотрел на сияющего капитана.

– По традиции звездочки и награду полагается обмыть. Он наполнил стакан золотистой жидкостью, и, опустив в нее орден, предложил выпить до дна.

Капитан осушил стакан, облизал мокрые концы звезды.

Хозяин кабинета предложил катулечку лимона, на что награжденный отвечал:

– Спасибо, я после первой не закусываю.

Подполковник, округлив глаза, хохотнул:

– Это по-нашему!..

– Спасибо, Василий Иванович, эта награда, как бальзам для сердца.

– А какие теперь песни поет молодежь на войне? В наше время самой популярной была – Катюша, – подсев к капитану, поинтересовался военком.

– Песни поют разные, конечно во время затишья, в основном под сопровождение гитары. Композиторов и поэтов в войсках хватает.

– А ты, сынок, спой, можешь ведь?

– Смогу, – скромно улыбнулся Анатолий, – но без инструмента непривычно.

– А ты пой, ведь и в походе не всегда бывает музыкальный инструмент.

Разрумянившийся и повеселевший капитан, отложив трость, сначала заговорил стихами:

Вот пришел нормальный парень —
Пострелял? Ну, будь здоров,
Но куда же с костылями?
В черноту афганских снов?
Замешав всю боль на водке
За упавших, за живых,
В коммунальной комнатенке
Девять метров на троих…

Анатолий, закончив чтение и, глянув на задумчивого военкома, тихо сказал:

– А сейчас я спою нашу песню.

Лютое солнце над Кандагаром
Мертвою хваткой вцепилось в поля.
Наша колонна окутана жаром:
Семьдесят – выше нуля.

Лица как маски под солнцем и пылью,
Через одежду жжет тело броня.
Смешаны гранью меж бредом и былью:
Семьдесят – выше нуля.

К бою, и пекла как не бывало,
Вихрем взметнулась, взорвалась земля.
Рота в ущелье душманов зажала.
Подумаешь! Семьдесят – выше нуля.

Военком, отрешенно глядя в окно, за которым падали на землю отмершие листья, и на дерущихся из-за чего-то воробьев, говорил:

– Раненым и покалеченным на чужой войне жизнь, конечно, не в радость: пенсия не велика, а работать физически некоторые не в состоянии. В республике в помощь бывшим афганцам создан фонд, можно рассчитывать на его помощь.

Воробейчик, покидая гостеприимный кабинет военкома, чувствовал необыкновенный прилив душевных и физических сил. Сердцем овладела радость, на время затмившая горечь прошедших военных лет. В голове капитана кружились мысли. Он прислонился спиной к липе и, закрыв глаза, стоял не шевелясь.

Вот и нога успокоилась, Анатолий, опираясь на трость, он зашагал в сторону аптеки.

Глава третья

Миновав деревянный мостик, в помещении, куда он вошел, знакомо пахло лекарствами. Дождавшись своей очереди, Воробейчик заглянул в окошечко для выдачи медицинских препаратов, он увидел белокурую женщину, из-под колпака которой свисала русая прядь, зеленоватого цвета глаза обведены черным карандашом. На груди бейджик с инициалами: Ласточкина Наталья Анатольевна.

Анатолий поздоровался и, не отводя глаз, смотрел на фармацевта. А она, увидев перед собой стройного мужчину с лицом, выражающим мужество, но почему-то глупо улыбающегося, тоже внимательно смотрела на него… Наконец она спросила:

– Мужчина, вы еще долго собираетесь улыбаться, наверно не за этим сюда пришли?

– Извините, вы не дочь моя? – пошутил Толя.

Аптекарша оказалась разговорчивой и она шутливо ответила:

– Вероятно внебрачная, а почему вы так решили?

– Потому что вы Анатольевна, а я Анатолий, и еще мы из одной стаи пернатых – вы Ласточкина, а я Воробейчик.

Молодые люди дружно рассмеялись. Анатолий хотел сказать что-то еще, но из смежной комнаты выбежал мальчик лет пяти с криком:

– Мама, мама!..

Но Наталья Анатольевна, повернувшись к нему, строго сказала:

– Толик, ты мешаешь маме работать, иди и раскрашивай картинки.

Услышав имя – Толик, так в детстве Воробейчика называла мать Анна Васильевна, у капитана забилось сердце.

Прежняя жена Анатолию детей не подарила и, глядя на маленького Тольку, Воробейчика охватили ранее неведомые чувства. Он вдруг понял, чего ему не хватает в жизни.

Капитан желал продолжить разговор, но за спиной послышался недовольный голос старушки: