Судьбы дорога

– Молодые люди, хватит вам разговаривать без дела, здесь очередь собралась, по личным вопросам общайтесь в другом месте.

Воробейчик извинился перед нетерпеливой старушкой и попросил у Натальи нужное лекарство, на что она отвечала:

– В настоящее время Диклофенака в ампулах нет, зайдите в следующий раз, а пока рекомендую Кеторол, тоже неплохое лекарство, а кто вам будет делать иньекции? – поинтересовалась фармацевт.

– Пока не знаю, в нашем поселке медработников нет, придется по-военному, самому.

– Молодой человек, вы задерживаете очередь?! – торопила старушка.

– Да, пожалуйста, становитесь к окошечку! А я пошел, – недовольно ответил капитан. Он хотел бы еще пообщаться с аптекаршей, но, глядя на нарастающую очередь, решил идти к машине, должно быть Семен Журавлев его заждался.

После ухода Воробейчика Наталья подбежала к окну и, провожая взглядом офицера с тростью в руке, вдруг вспомнила слова поэтессы Ахматовой.

Что ты бродишь, неприкаянный,
Что глядишь ты, не дыша?
Верно, понял: крепко спаяна
На двоих одна душа.

Будешь, будешь мной утешенным,
Как не снилось никому,
А обидишь, словом бешеным —
Станет больно самому.

Преодолев последний дорожный рубеж и завернув за угол одноэтажного дома, где начиналась поселковая площадь, Анатолий увидел знакомую машину и возле нее группу мужчин.

Он узнал в толпе егеря Семена, а также школьного дружка Саньку Наседкина – крепкого на вид парня, сумевшего когда-то откосить от армии, и еще рядом стоящих троих незнакомцев.

Егерь, увидев Воробейчика, воскликнул: «Вон он идет!» Все обернулись. Его окружили, Наседкин первым обнял одноклассника, сказав:

– Толян, мы тебя тут заждались. Спасибо Семену за звонок, сообщил о твоем приезде.

Началось знакомство с рукопожатиями. Семен представлял своих друзей:

– Этот человек отставной майор Герасим Глушкин, бывший начальник штаба летного полка.

Пенсионного вида, но крепкий мужчина с удовольствием пожал руку Воробейчику.

– А это, – продолжал егерь, – наш районный ГАИ, Аркадий Иванович Туркин, а рядом стоящий, это начальник нефтебазы Геннадий Богданов. Мужики они – солидные, охотники и друзья, каких на свете мало.

Компания оживилась, послышались шутки и короткие мужские анекдоты.

Семен громко спросил:

– Анатолий, чем закончился твой поход в военкомат?

– Нормально, – скромно отвечал Воробейчик.

– Неужели снова на войну пошлют? – Предположил Сашка Наседкин.

Мужики с негодованием зашумели: «Куда ему с такой ногой, сдурели, что ли генералы?»

По поводу возникшего вопроса Воробейчик дал разъяснение:

– Служить и воевать мне не придется, а на память о сражениях дали вот это, – Анатолий извлек из кармана сверкающие позолотой погоны капитана.

Раздался возглас восхищения, Наседкин воскликнул:

– Дай мне, прикину погоны на свои плечи?!.. Ну, как, идет мне? – спрашивал друзей Саня, – теперь на моих плечах по горсти золотых звезд.

– Идет, идет! – иронизировал начштаба Глушкин, – и корове седло коня пойдет, если закрепить хорошенько. Не откосил бы от армии, возможно и генералом стал бы.

Санька на шутки друзей не обижается, но, однако, заметил:

– А по этому делу все вопросы, пожалуйста, к моей мамке, я у ней сыночек один, – парень так хохотнул, что с головы свалилась кепка, обнажив рано облысевшую голову.

Капитан подал лысому другу коробочку со словами:

– На, Александр, подержи и это!

Саня, открыв коробочку и увидев пламенно-красного цвета звезду, словно язык проглотил. Снова раздался возглас, еще больше поднявший авторитет капитана.

– Анатолий Владимирович, – с уважением спросил начштаба Глушкин, – вероятно у вас еще есть награды?

– Есть, – охотно отвечал Воробейчик, – две боевых медали и награда от правительства Афганистана.

– Все, мужики! – воскликнул до этого молчавший завнефтебазой Богданов, хватит вам парни греметь у пустой бочки, быстренько едем в ресторан, закажем столик, отметим знакомство с героем войны.

Застолье в ресторане длилось допоздна, в обнимку пели песни, шутили.

Уазик, оставляя за собой шлейф из опавших листьев, мчится домой. Семен, держа руль, обмотанный синей изолентой, и, не оставляя из виду серую ленту асфальта, излагает мысли своей жизненной позиции.