Судьбе вопреки

— Антидот при мне. Но пришлось бы прочитать вам лекцию о безопасности. Хочу чтобы вы понимали, ситуация очень серьезная. У нас есть наводка, что вас попытаются отравить. Кто, где и когда — неизвестно.

А вот на этом моменте пить резко расхотелось. И есть. Да и дышать, в общем-то, не особо нужно. Отраву и по воздуху могут распылить. Тильда. Пузырек без надписей. Сдается мне, там что-то похлеще чесотки спрятано.

— Если у вас будут подозрения или наблюдения, любые, делитесь со мной. Это может оказаться важным.

— И где же вас искать? Или людей ваших? Их же не видно никогда.

— Свяжитесь по планшету, я оставил вам свои координаты. Помните, фета, никаких подозрительных жидкостей, ничего подозрительного!

Если он еще раз повторит слово «подозрительно» я его сама заподозрю в чем-то не том. Слишком уж подозрительно он всех подозревает!

— Договорились!

Дверь за спиной едва слышно скрипнула, и в холл вышел Макс. По-хозяйски положив мне ладони на плечи, он тяжело произнес:

— Какие-то проблемы?

Фет Дорский умеет убивать взглядом. Потому что я вот сейчас дышать разучилась. Но Ронхарский и бровью не повел, словно иммунитетом обладал.

— Никаких проблем, — наконец отмер мужик-мускула и, повернувшись ко мне, повторил. — Ничего подозрительного.

Спасибо, что напомнили, а то я уже и забыла. Но язвительность оставила при себе, подарив мужику только странную такую улыбочку. Ну, а что? Это его работа. Он же обо мне заботится, как лучше старается, зачем я его обижать буду? Вообще таких сильных фетов лучше лишний раз не обижать. А то дернется у них рука как-нибудь случайно, потом костей не соберешь, а мне ими еще танцевать!

— И кто это?

— Глава моей личной охраны, — грустно вздохнула, глядя вслед удалявшемуся фету Дорскому и понимая, что объясниться с Максом все же придется. Хотя следует соблюдать пункт договора о конфиденциальности. Интересно, а этот самый договор в силе вообще?

— У тебя есть глава личной охраны?

— Я связана дистриктной тайной. Могу сказать лишь то, что время от времени работаю на Хартманов. И поэтому меня охраняют. К тому же, учитывая мою родословную это, вроде как, положено. Не знаю.

— Хорошо, — запросто согласился он, ничем не выдав ни удивления, ни недовольства. Просто принял как данность, в отличие от Харви, которого вечно штормит по любому поводу и без. — А теперь на сцену. Отрабатывать куски с групповкой.

Эти сцены мы отработали быстро. В отличие от меня, остальные участники постановки — профессионалы, которые ежедневно выходят с «Блюзом» на сцену. Мы проработали взаимодействие и были распущены на целых четыре часа. Перед генеральным прогоном в костюмах следовало набраться сил.

Я отписалась ребятам, чтобы съездили и купили себе красивые наряды для выхода в свет, чтоб не скупились. Разрешила даже воспользоваться моим счетом и скинула реквизиты. Тан, как глава семьи, уверена, уже способен мудро распоряжаться казной Аллевойских, а мне следует больше доверять ребятам. Они доказали свою ответственность и умение делать выводы из ошибок.

Тан: «Не боишься, что сбежим кутить?»

Я: «Я вам верю. Позаботься о сестре. И разрешаю немного развлечься после школы! Зайдите в Нэсти Опкинс или куда вам захочется. Люблю вас!»

Тан: «Ты лучшая старшая сестра!»

Поразительное признание от брата!

— Пообедаем или у тебя планы? — не заметила, что рядом стоял и как-то странно улыбался Макс. У самой у меня улыбка была поперек лица вообще.

— Планы? — его взгляд коснулся планшета. — А, планы? Нет. Оказывается, я лучшая старшая сестра! Всего-то следовало дать доступ ко всем нашим семейным деньгам, чтобы получить такой статус.

Неловкость лопнула мыльным пузырем.

Мы расстались, чтобы принять душ, после чего переплели наши пальцы и направились на последний этаж, как пара. Вот только я не чувствовала нас парой. И вообще считала, что использую Макса. Сейчас мне нужно было уцепиться хоть за что-то, чтобы не сойти с ума. А рядом он — сильный, уверенный в себе мужчина, который даже рядом с Хартманом за словом в карман не полезет и не стушуется перед шкафом Дорским. Простите, фетом Дорским. Он не скрывает своих чувств, окружает меня заботой, при этом не делает поблажек как балетмейстер и гоняет даже больше, чем остальных. Вот и сегодня даже Руперт — один из танцоров — вступился за меня, когда Макс заставил меня седьмой раз повторять одну и ту же связку, якобы она у меня выходит не так, как он показывал. Но пришлось повторить еще шесть, прежде чем начало получаться, а потом еще три, чтобы результат закрепить. Мне хотелось его придушить. Но, когда на дрожащих ногах спускалась в зал, злости уже не было. Каждый выполняет свою работу. Постепенно боль от слов Зейды и поступка Харви отступала. А, если о ней не думать каждые две секунды, то даже забывалась.