Судьба цивилизации

И снова, мы – социальные животные, но теперь ударение нужно сделать на последнее. Хотя нас и учат, что наша культура особенная, что люди из отдалённых и даже близких мест непохожи друг на друга, что чужакам сложно прийти к согласию из-за того, что они столь уникальны, на самом деле мы все представляем собой один вид, а потому в высшей степени идентичны. На практике – и в теории, но там всё-таки проще – это сложно принять, так что один пример.

Нам свойственно давать названия в том числе и другим зверям – помимо всего прочего. Так, скажем, у нас есть обозначения для медведей и журавлей. Казалось бы, что здесь такого? Проблем, собственно, нет, пока мы не посмотрим на существующие виды этих созданий и не поймём, что они, вообще говоря, разные, и скрещиваться между собой – без последствий, конечно – не способны – как иллюстрация, белый и бурый и, соответственно, японский и стерх.

Понятно, что здесь мы имеем дело с терминологической путаницей, которая смешивает такие биологические категории – они не слишком удачны сами по себе хотя бы потому, что обладают транзитной природой, но не установлены раз и навсегда – как вид и род во втором случае и семейство – в первом. Как бы то ни было, но это очень показательная ситуация, которая свидетельствует, с одной стороны о том, что мы о себе слишком высокого мнения и ставим себя на вершину животного царства, а с другой – о том, что мы слабо представляем себе, кто мы есть такие в действительности, а не в своих мечтах о самих себе.

Если два вида обособились друг от друга достаточно давно, то скрещивание между ними становится невозможным или же их потомки оказываются бесплодными – таковы мулы и лошаки, а также лигры и тигрольвы, но не лигрицы, что обусловлено в том числе и разным количество генов. Человек в этом отношении пока – сложно сказать, случится ли это когда-нибудь в будущем, но это не исключено, хотя и маловероятно, учитывая нынешние тенденции к гомогенизации, при которой мы всё больше смешиваемся, а, значит, теряем самобытность – не разошёлся в своих популяциях настолько далеко, чтобы представители любых двух рас – или народов, но тут всё более прозрачно – не произвели бы на свет фертильное потомство со всеми нужными атрибутами и признаками, свойственных людям.

Культура в этом ряду не является чем-то трансцендентным, но, напротив, есть часть нашего наследственного багажа. Демонстрация и доказательство того, что она представляет собой ровно такое же эволюционное приобретение, что и, скажем, большой отстоящий палец или объём нашей черепной коробки, заняли бы слишком много времени и увели бы нас далеко в сторону, но, по крайней мере несколько, моментов всё-таки стоит озвучить.

Наверняка вас, как и значительное число специалистов, удивляло разнообразие человеческих обществ и цивилизаций – а также кухонь, традиций, украшений, одеяний и т.д. Приезжая куда-нибудь – как это любят называть в экзотическое место, это, кстати, очень репрезентативно в смысле местечковости нашего мышления – за рубеж мы все оказываемся в некоторых когнитивном и перцептивном диссонансах, потому что всё вокруг нас чуть ли вопиёт о колоссальном расхождении со всем, к чему мы привыкли у себя дома. В таком случае мы либо восторгаемся увиденным и каким-то иным образом воспринятым, либо испытываем отвращение, либо переживаем другие такие же сильные чувства и эмоции. Но насколько такие реакции оправданны и действительно ли они свидетельствует в пользу многогранности нашего культурного ландшафта или же мы просто выдаём ожидаемый ответ на нечто незнакомое? Рассмотрим пару конкретных примеров.

Первый. Если вы бывали в регионе Тоскана в Италии – а то и по всей стране дела обстоят ровно также – и поднимались в каком-нибудь городе на высокие башни, разглядывая оттуда окрестности – во Флоренции есть такая – вы должны были увидеть более или менее хаотичную мозаику черепичных красных крыш. И она, бесспорно, завораживает. Но… до определённого момента. Потому что в других городах – если вы до них доберётесь – есть чуть ли идентичные обзорные площадки, откуда открывается очень похожий вид – достопримечательности в этом смысле меняют разве что общие конфигурацию и компоновку перспективы, а не что-то иное.

Никто не станет отрицать того, что всё это очень мило – если, разумеется, вы склонны к проявлению таких эмоций во время просмотра чего-то подобного – однако нужно также отдавать себе отчёт в том, что всё это строилось, создавалось, сооружалось по чуть ли не одинаковым шаблонам и лекалам. Некоторую неразбериху в этот процесс вносит география, ландшафт и прихоти истории, но в остальном люди предпочитают известные паттерны и не изобретают чего-то нового, а только слегка модифицируют – если делают это в принципе – старое. И это касается не только и не столько Италии, сколько вообще всех народов и их практик.