Судьба. На острие меча

— Ну, в общем-то бывает и так, — удивительно легко согласился гном, — но теперь-то нам надо подумать, куда будем топать, хотя бы парочку ближайших суток. У кого будут какие предложения?

— В Камерлин нам нельзя, — высказал своё предположение Тёрм, и с этим было трудно не согласиться, в данный момент все дороги в соседнее государство были перекрыты, — для того, чтобы выбраться в западные страны надо пересечь всю Рустанию, а это при объявленной на нас охоте практически невозможно.

— К тому же в западных странах без золота нам делать нечего, а я последние свои сбережения потратил на одного безмозглого болтунишку.

— И на свою красоту, — не смог удержаться от колкости Тёрм.

— Что красота? Мгновениям утеха, — отмахнулся от него Ластик, — а деньги в вечность открывают путь.

— Что красота? Величию помеха, — продолжил за гнома Тёрм, — лишь в блеске злата познаётся суть.

— Что красота, коль куплена за злато, — гном не унимался, — Что красота, когда несчастен мир?

— За злато брат пойдёт тотчас на брата, — снова вклинился Тёрм, и его тут же перехватил Ластик:

— Не красота, а злато здесь кумир.

М-м-м… Экспромт или выучили заранее?

— Ладно, ладно убедил, — Тёрм поднял вверх правую руку, — но больше о деньгах ни слова.

— Согласен.

— Даже в шутку?

— Даже в шутку, — после этих слов я поняла, что у нас с деньгами действительно проблемы. В моей сумке лежал небольшой кошелёчек, но на долго ли его хватит четырём путешественникам? Но ладно, раз о деньгах договорились не говорить, то я не стану про них даже думать.

— Авель, — мужчины, сокрушительно потерпев поражение с собственными мыслями, вновь обратили внимание на меня, — у тебя нет подходящего местечка, где бы мы смогли переждать хотя бы некоторое время?

— Увы, у меня нет знакомых за пределами столицы, а те, кто меня мог бы запомнить, скорее поднимут на вилы, нежели приютят у себя в доме. Нет, точно нет. Хотя… — мысль, показавшаяся мне в первое мгновение более, чем странной, приобрела зримые очертания, — пожалуй, есть одно место, где я могла бы попросить убежища.

— И где же оно находится? — лениво спросила проснувшаяся от наших разговоров Мардофина.

— В Усманских болотах.

— Где? — они на три голоса рявкнули так, что в воздух поднялись сразу все слепни, облепившие лошадок.

— В Усманских болотах у жаберов, — если я их хотела удивить, то я их удивила.

— Перегрелась, — покрутив пальцем у виска, констатировал Тёрм.

— Девонька, а ты чего сегодня кушала? — участливо поинтересовалась всегда по-доброму относившаяся ко мне Мардофина.

— Грибочков у неё на завтрак не было, это точно, — ответил за меня Ластик.

— Может пока до тайника своего добиралась, где-нибудь по дороге белены малость пожевала? — Тёрм вздохнул и с притворным сочувствием посмотрел в мою сторону.

— Я не шучу, Тёрм, — я сосредоточено посмотрела ему в глаза.

— Они же тебя едва не съели заживо, — он уже был снова серьёзен, — или я что-то упустил?

— Я соврала вам, Тёрм, они не едят людей и не пьют их крови.

— Но как же тогда все эти жуткие рассказы?

— Они — выдумка самих жаберов.

— Постой, постой, — снова вмешалась Мардофина, — они же нападают на караваны и убивают караванщиков, я это знаю точно.

— Да, они это делают, — я вынуждена была согласиться. — Но только для того чтобы защититься.

— Нападают, чтобы защищаться? Это что-то новенькое, — гном, хмыкнув, скривил скептическую рожу и покачал головой.

— Да, именно так, и поверьте, у них есть для этого существенная причина.

— Откуда ты всё это знаешь? — полковник снова отвернулся, уставившись на дорогу.

— Я говорила с жабером.

— Ты говорила с этой тупой, уродливой лягушкой? — Тёрм побагровел от возмущения.

— Эта тупая, уродливая лягушка, — я была возмущена словами камерлинца не меньше, — знает звездную математику и цитирует наших поэтов лучше некоторых аристократов, наизусть помнит древние летописи и прочее. К тому же, если и нападает, то убивает сразу, а не мучает в пыточных подвалах, как это делают «цивилизованные» люди!

— Прости, Авель, я не хотел тебя обидеть.

— Ты обижаешь не меня, ты обижаешь ни в чем не виноватых жаберов!

— Авель, прости меня ещё раз, мне просто тяжело отделаться от мысли, что сталось бы с тобой не подоспей мы тогда вовремя.

— Ни-че-го, — проговорила я по слогам, — ничего бы со мной не случилось, меня бы отпустили. Поверь, Тёрм, жаберы — неплохие ребята, просто им не повезло больше, чем нам…

На этом наш разговор неожиданно прервался, ввиду появления новоявленных разбойников.

То, что они всё же на это отважатся, я не ожидала, ну, никак. Но братья поджидали нас на очередном повороте, перегородив дорогу повозкой и вооружившись огромными, похоже только что выломанными дубинами. У того, что помладше, в руке ещё посвёркивал небольшой плотницкий топорик.

— Тпру, — Клась бросился к нашим лошадям и схватив за уздечки, остановил. Старший, пока ещё не подходя близко, грозился дубиной.

— А ну-кась вы слазьте с телеги! — приказал младший, обвязывая, нарочно отпущенными Тёрмом вожжами ствол ближайшего дерева.

— С чего это нам слазить-то? — начала была гномиха, но Тёрм сердито посмотрел на неё, и она умолкла.