– Ради всего святого, скажите нам, что мы должны сделать, – взмолился Гримферн. – Мне кажется, что я хорошо знаю Лондон, но я не могу найти дорогу домой в таких условиях.
Что-то лизало руку Хакнесса. Это был пес Ким. Оставался один шанс. Он разорвал свой платок на полоски и связал их в узел. Один конец он прикрепил к ошейнику маленькой собачки.
– Это Ким, – объяснил он. – Скажи собаке "домой". Есть шанс, что он приведет вас домой. Мы удивительные существа, но одна разумная собака сегодня стоит целого миллиона. Попробуйте.
– А куда направитесь вы? – спросила Синтия. Она говорила громко, потому что раздался шум голосов. – Что с вами будет?
– О, со мной все в порядке, – сказал Хакнесс с напускной веселостью. – Видите ли, я был совершенно уверен, что рано или поздно это случится. Поэтому я придумал, как справиться с трудностями. Скотланд-Ярд выслушал, но все равно счел меня занудой. Вот в такой ситуации я и оказался.
Гримферн прикоснулся к собаке и подтолкнул ее вперед.
Ким залаял и заскулил. Его мускулистое тело напряглось на поводке.
– Все в порядке, – крикнул Гримферн. – Ким все понял. Этот его причудливый маленький мозг стоит самого лучшего интеллекта в Англии.
Синтия прошептала слабое пожелание спокойной ночи, и Хакнесс остался один. Когда он стоял в черноте, чувство удушья было непреодолимым. Он попытался закурить сигару, но у него не было ни малейшего представления о том, горит она или нет. У сигары не было ни вкуса, ни аромата.
Но стоять здесь было бесполезно. Он должен пробиваться в Скотланд-Ярд, чтобы убедить власти прислушаться к его мнению. Не было ни малейшей опасности попасть в пробки, ни один здравомыслящий человек не поехал бы на лошади в такую непроглядную темень. Хакнесс брел по дороге, не имея ни малейшего представления о том, на какую сторону компаса он направлен.
Если он сориентируется, то все будет в порядке. В конце концов он вышел на улицу Стрэнд, натолкнувшись на кого-то, он спросил, где находится. Хриплый голос ответил, что, по мнению его хозяина, он находится где-то на Пикадилли. На улицах стояли десятки людей и отчаянно переговаривались, абсолютно незнакомые люди цеплялись друг за друга, просто нуждаясь в компании для поддержания истрепанных нервов. Самый взыскательный завсегдатай клуба скорее стал бы болтать с самым отъявленным хулиганом, чем иметь в компании свои собственные мысли.
Хакнес прокладывал себе путь. Если он терял ориентацию, то прибегал к простому эксперименту – стучал в первую попавшуюся дверь и спрашивал, где он находится. Прием не всегда был восторженным, но сейчас не время для красивых выражений. Всех сковывал смертельный страх.
Наконец он пришел в Скотланд-Ярд, когда часы возвестили, что уже половина первого. Призрачные чиновничьи голоса подсказали Хакнессу дорогу к кабинету инспектора Уильямсона, суровые служащие подхватили его под руки и повели вверх по лестнице. Он в растерянности опустился на стул и сел. Из черной пещеры космоса заговорил инспектор Уильямсон.
– Я благодарен вам за то, что вы пришли. Вы именно тот человек, которого я больше всего хотел увидеть. Я хочу освежить в памяти вашу затею, – сказал он. – Тогда я не придал ей особого значения.
– Конечно, не придали. Вы когда-нибудь знали подлинного пророка, над которым не смеялись? Тем не менее, не могу не признаться, что я вряд ли ожидал чего-то настолько ужасного, как это. Сама плотность этого делает некоторые части моего плана невозможными. Нам придется стиснуть зубы и терпеть. Пока длится этот туман, ничего действительно путного сделать нельзя.
– Но, друг мой, как долго это продлится?
– Может быть, час, а может быть, неделю. Понимаете ли вы, какое ужасное бедствие нам грозит?
Уильямсон ничего не ответил. Пока длился туман, Лондон находился на осадном положении, и не только он, но и каждый дом в нем был фортом, каждый зависел от самого себя в плане снабжения. Пока держался туман, нельзя было печь хлеб, разносить еду, доставлять молоко или овощи. Еще день-два такой обстановки, и тысячи семей оказались бы на грани голодной смерти. Хакнесс нарисовал не слишком привлекательную картину, но Уильямсон был вынужден согласиться с каждым его словом.
Эти два человека просидели в темноте до рассвета, в то время как десятки подчиненных приводили в действие механизмы для поддержания порядка.
Хакнесс вернулся в свои комнаты около девяти часов утра, так и не сумев убедить чиновников дать ему разрешение на эксперимент. Машинально он нащупал свои часы, чтобы посмотреть время. Часов не было. Хакнесс мрачно улыбнулся. Представители хищных профессий не были слепы к преимуществам сложившейся ситуации.
Завтрака для Хакнесса не было по той простой причине, что разжечь огонь на кухне оказалось невозможно. Зато была буханка хлеба, немного сыра и нож. Хакнесс нащупал бутылку пива и стакан. В то утро в Лондоне было много более худших завтраков.