Судьба дворцового гренадера

- Про тебя в самый раз речь зашла. Советовал его благородью тебе большой оброк назначить.

- Спасибо, дед Федя! А я-то, дурак, тебе давеча второй стаканчик поднес! - засмеялся Михаиле.

Стало тихо, только в конце улицы вскрикивали двое.

- Братанов Пешкиных бабы домой тащут, - пояснил Михайло.

- А правда ль, что ты не прочь в торговлю пуститься? - спросил Иванов, когда шли к дому.

- Насчет торговли пустое, а свет поглядеть - вот чего охота. К примеру, однова мне обмолвились, что к офицеру в Слободскую губернию съездить хотите, - вот и возьмите за кучера. Лошадей пару запрягём в вашу тележку да так-то славно покатим. Я б многое расспросил, и сам, может, что рассказал...

- А без тебя да без коней по хозяйству обойдутся?

- Чего не обойтись? Коней им пара здоровых останется, а я хоть свет малость повидаю.

- Тот свет не дальний. Ден в десять и доехали бы.

- А мне все внове. Сказывали, они на конном заводе начальники, а я таков до коней охотник! Хоть нагляделся бы на них, пока с офицером беседуете...

Ночь Иванов спал плохо - мешали коровы, петухи, собаки, а главное, не мог согреться, как ни увертывался в одеяло.

Назавтра уговорился с дедом о Михаиле. Поворчал, но сдался, когда обещал деньги за прогоны отдать на хозяйство.

- Пущай три дня в молотьбе приналягет, - сказал дед, - а в четверг и поедете.

В этот день не готовили - ели лапшу с курятиной и жареного барана, - от гостей осталось столько, что снова позвали двух соседей. А на ночь унтер попросился на печку, которую нынче чуть подтопили, разогревая вчерашнее.

- Аль простыл в клети? - догадался Иван Ларионыч.

- Может, малость, да и охота спомянуть, каково там спится.

- Глотни водочки с редичным соком, сряду оздоровеешь.

Унтер с детства помнил любимое отцово лекарство от всех болезней, в которое сыпал иногда еще соль с перцем.

- Ну, поднеси, что ли, - сказал он.

И за ужином проглотил стакан зелья, от которого едва не задохся.

Может, от него на печи на тулупе спалось преотлично, а когда проснулся, в избе было пусто, двери в сени открыты, оттуда шел приятный свежий воздух, в печи потрескивали дрова, и тихий голос невидимой сыну Анны Тихоновны говорил знакомую с детства сказку про хитрую лисицу. Рассказывала она, как и сорок лет назад, на два голоса. Вот за лису, которая спасается от догоняющих ее собак и юркнула в чью-то нору.

- "...Ох, вы мои глазыньки, что вы смотрели, когда я бежала?" спрашивала матушка обычным голосом, разве больше нараспев. "Ах, лисанька, мы смотрели, чтобы ты не споткнулась", - отвечала она тоненьким голоском. "А вы, ушки, что делали?" - "Мы все слушали, далеко ли псы гонют". - "А ты, хвост, что делал, как я бежала?" - "А я все мотался под ногами, все старался, чтобы ты упала да собакам в зубы попала". - "Ах, так! Пусть же тебя собаки и съедят! - Выставила из норы хвост да закричала: - Ешьте вы лисий хвост!" Собаки за хвост ухватили и лису закомшили... Так часто бывает, что от задиристого хвоста глупая голова пропадает, нравоучительно заключила матушка уже своим обычным голосом.

- И тоды лиску съели? - спросил мальчик.

- Да уж от собак ей куда деться?..

- А может, хоть без хвоста, да пожила, - вздохнула девочка.

- Может, и так, Глашута, а может, спаслась, им зубы заговорила, утешила правнучку Анна Тихоновна.

Иванов высунулся с печи и сказал:

- Вот Маши моей нету, чтобы сказок твоих, матушка, послушать. Она тоже, верно, лису б пожалела.

- Уж я б ей порассказывала. Чего не взял с собой?

- Будущий раз, как поеду, беспременно привезу.

- Ну, слезай, светик мой, лепешки есть да баранину...

А вы, ребята, бегите на двор...

В этот бездельный день унтер попросился у отца помолотить.

- Чего вздумал! - сказал Иван Ларионыч. - Нас вся деревня засмеет. Отдыхай перед новой дорогой.

Отдыхать? Но что делать-то? Даже письма Анюте написать не может - с собой только карандаш да бумажка, на которой раскидывал цены семейству. Поручик в деревню не показывался, а то у него бы попросил письменные принадлежности.

В Епифань идти не хотелось - больно там на него глаза пялят...

Сходил один на кладбище за околицу, нашел могилы Даши и Степаниды, постоял над ними. Вот не сдали бы в солдаты, женился бы на Даше и сам когда-то лег в эту землю, в которую отец и матушка, братья и племянники сойдут в свое время.

А теперь куда повезут под грохот барабанов и свист флейт?

На Чесменское? Недалече от Варламова положат под салют холостыми патронами, и Павлухин, обратно идучи, будет вирши про него плести...

Следующим утром опять слушал сказку. Проснулся от тихой возни. Выглянул: ребята и бабушка на столе горох перебирают.

- А седни про мышку со звонком, - вполголоса попросила девочка.

- Ладно, слушайте... Да сами помогайте, а то всё мне в рот глядите... Ну вот, женился мужик вдовый на вдове, и у обоих по дочке. Мачеха была ненавистная, отдыху не дает старику: "Вези свою дочку в лес, в землянку, она там больше напрядет". Послушал мужик бабу, свез дочку в землянку и дал ей огнивца, трутку и кремешок да мешочек круп. И говорит: