Суд королевской скамьи, зал № 7

— Дело в том, — сказал Джефф, — что никто не будет разговаривать с нами о слиянии, пока над нами висит это дело о клевете.

— Я не брошу Абрахама, если он сам не решит сдаться.

— Тогда я должен тебе кое-что сказать. Издательство «Ламберт-Филлипс» предложило мне пойти к ним в совет директоров.

— Какая наглость — переманивать моих людей!

— Я сам немного приложил к этому руку.

— А, вот что…

— Речь идет о должности главного редактора, членстве в правлении, пакете льготных акций. Зарплата — почти на тысячу больше, чем у меня сейчас. Откровенно говоря, я даже удивился.

— Удивляться нечему, ты хороший работник, Джефф. А как насчет Сесила?

— Он хочет туда вместе со мной.

Дэвид почувствовал, что земля закачалась у него под ногами. Уютный маленький мир, который он самозабвенно, с любовью создавал всю жизнь, внезапно развалился.

— Пэм, конечно, целиком «за»?

— Не совсем. Она за то, чтобы мы нашли партнера, но сохранили фирму Шоукроссов. Но для этого надо, чтобы ты принял решение в этой истории с Кельно. Я скажу тебе, почему затеял эти переговоры с «Ламберт-Филлипсом». Тут дело не только в деньгах. Просто у Дэвида Шоукросса слишком большой размер ноги, любому другому его сапоги окажутся не по мерке — великоваты. Конечно, я неплохой главный редактор, но, видит Бог, Дэвид, ты в одиночку вел такое дело, какого ни Сесилу, ни мне в наше время не потянуть.

Они подошли к дому.

— Спасибо за этот разговор, Джефф. Я подумаю.

Столбик пепла на сигаре Дэвида достиг десятисантиметровой длины. На животе у него лежала корректура, но он уже целый час смотрел в нее отсутствующим взглядом, не читая.

Лоррейн присела на край кровати, вынула у него изо рта сигару и дала ему таблетки.

— Пэм все рассказала мне сегодня, когда вы с Джеффом ходили гулять, — сказала она. — Как ты думаешь, что нам делать, дорогой?

— Трудно сказать. Но какое-то решение придется принять довольно скоро. На будущей неделе Абрахам собирается быть в Лондоне.

5

Самой любимой на свете комнатой для Абрахама Кейди была библиотека Дэвида Шоукросса с ее запахом мягкой кожи и множеством коричневых, зеленых и синих корешков невероятной коллекции первых изданий. В ней были представлены почти все выдающиеся писатели XX века. Эйб очень гордился тем, что его «Холокост» занимал здесь видное место — это была самая объемистая книга, выпущенная Шоукроссом.

Через минуту вошел адвокат Шоукросса Аллен Левин. Эйб знал, что он хороший юрист и верный союзник Шоукросса.

— Прежде чем мы перейдем к делу, — сказал Левин, — я хотел бы выяснить одно обстоятельство. Что вы сейчас можете сказать о том абзаце, который сочтен клеветой? Как он оказался в вашей книге?

Эйб улыбнулся.

— Когда я даю интервью, журналист потом печатает про меня три-четыре сотни слов, и в них всегда найдется дюжина ошибок. В этой книге я сделал всего одну ошибку на семьсот страниц. Готов признать, что ошибка грубая. Но та же информация о Кельно печаталась и раньше. Он числился в списке военных преступников. После всего, что я узнал, когда готовился писать эту книгу, и особенно когда читал материалы процессов над врачами — военными преступниками, любой на моем месте был бы готов поверить всему, что бы о них ни говорили. То, что я вычитал про Кельно, я нашел в источниках, которые на тот момент считались абсолютно надежными, и это вполне соответствовало другим фактам германских зверств. Впрочем, это, конечно, не оправдание.

— Абрахам — самый дотошный и точный из нынешних писателей, — сказал Шоукросс. — Такую ошибку мог сделать кто угодно.

— Было бы хорошо, если бы ее и сделал кто угодно, кроме него, — заметил Левин. — И желательно — в книге, выпущенной другим издательством.

Он открыл портфель, а Шоукросс распорядился принести всем виски.

— Вы поддерживаете постоянные контакты с мистером Шоукроссом и знаете, что наши результаты, полученные независимо друг от друга, в общем совпадают. Что касается ситуации в издательстве, то Джефф и Сесил намерены уйти, если не будет найден партнер, а это невозможно, пока дело не закрыто.

— Этого я не знал, — сказал Эйб.

— Мы должны ознакомить вас с финансовым положением фирмы «Шоукросс паблишерз», чтобы вам стало понятно, как мы подходим к нашему решению.

— Прости, Эйб, что тебе приходится заниматься всей этой ерундой, — сказал Шоукросс. — Но дело слишком серьезное.

— Валяйте.

— Текущие и предполагаемые издания принесут определенную прибыль. Мистер Шоукросс, как вы, может быть, знаете, не слишком богат. Банки и типографии всегда с готовностью предоставляли ему кредит благодаря его выдающейся личной репутации. Реальные активы компании состоят из ее прошлых изданий и трех выдающихся серий. Но самый большой ее актив — это его личность. Что касается его собственного состояния, то его нельзя назвать огромным. И столь серьезный судебный иск неминуемо затронет и его.