Суббота навсегда

— Магомедушки еще нет. Он учится в медресе, но не простом бейт-медресе, а с углубленным изучением Корана. Туда попасть — прямо вам скажу: это должна быть не голова, а Дом Советов. С утра до вечера учат то Коран, то Маснад, то Фетву. Кадий будет, — и хитро посмотрела на мужа, тот молчал. Но упоминание об успехах сына было для него слаще ширазского козинаки: глаза затуманились, рот скривился в бараний рог. — Я знаю, — рассмеялась женщина, — он слушает, а про себя думает: муфтием будет.

— Плох тот солдат, что не хочет быть генералом. Или я не прав? — спросил мужчина у Бельмонте.

Тут появился и сам будущий кадий, а то и муфтий. На нем был форменный бурнусик и такой же как у отца уфияк.

— Велик Аллах, не оставивший своим попечением раба своего на пути из дома знаний в дом ласки для пятничного трапезования. (Отзыв: «Хомейн».) Салям алейкум, батюшка. Салям алейкум, матушка.

— Салям тебе, Магомедушка.

Этот Земзем материнского счастья и Аль-Хатым отцовского упования[58] обратился также и к Бельмонте со словами:

— Гость — невод Превечного, им выуживает Он рыбу нашей добродетели — мы это как раз вчера проходили… А вот и оазис омовения, отлично.

В той же воде, что и все, Магомедушка омыл ноги. И упомянутым уже способом полил себе на руки. Помимо того, что ислам единственно верное учение (как попутно было сказано гостю), оно и страшно гигиеничное. Недаром мусульмане не болеют и четвертью тех болезней, от которых страдают неверные.

То, что они втроем с Бельмонте приволокли, было поставлено на стол. Вот оно как, супружеская чета получает жалованье не драхмами, а едой, раз в неделю: сколько можешь унести, столько и бери. Правда, жизнь у них нелегкая, но ведь ищущий легких путей теряет приязнь Аллаха.

— Поистине, Аллах не ведет прямо ленивых, — сказал мальчик.

«Наши сеньоры, небось, драят полы и кастрюли в каком-нибудь монастыре, или как у них здесь это называется», — подумал Бельмонте. Когда он жил у отцов-бенедиктинцев, там при кухне тоже кормилось несколько крестьянских семей, выполнявших черную работу.

Пятничное застолье началось с благословения по отдельности всех кушаний, от кебаба до кефира, особую роль, однако, в нем играли две питы: «глаза трапезы» — отщипывая от них, всякий раз жмурились. Каждый съеденный кусок мяса сопровождался словами: «Велик Аллах, даровавший нам мясом насыщать мясо, потому что без мяса нет веселья». Мужчина сказал «нет радости», но мальчик поправил: «„Веселья“, батюшка. В Коране сказано: „Без мяса нет веселья“».

Когда Магомедушка поправлял «батюшку», тот бывал на седьмом небе. В последнее время он, кажется, туда зачастил: на стезях истины сын далеко опередил своего отца. Например, что делать, когда в напиток упала муха? А вот курага в плове развариста — как с нею поступить? И мальчик — наверное, и впрямь первый ученик, если только там не все были первые, — отвечал: «Муху можно вынуть с некоторым количеством этого напитка, после чего продать лакомому до нее японцу». Или: «Если развариста до того, что совершенно смешалась с рисом, то следует благодарить Аллаха только за рис. Превечный лишил тебя ягодки — славословить Творца в лишениях значит обнаруживать перед ним силу характера, что является ложной добродетелью христиан и иудеев».

Бельмонте, у которого вместе с деньгами пропал аппетит, решил заставить себя что-нибудь съесть. Здесь, в Басре, ему понадобятся силы. Однако неосторожный вопрос, с чего начинать, повлек за собой череду объяснений, сделавших его почти неразрешимым. Оказывается: если правоверный собирается отведать разной пищи, то он должен определить, что основное, а что приправа. Самому это решить очень трудно — как сказал Малек, одни едят хлеб с маслом, другие масло с хлебом.[59] Поэтому всегда лучше спросить муллу, где масло, а где хлеб, и, уже твердо зная, что где, отдавать предпочтение первому.

Но вот задача: перед вами пища равного достоинства. Поди выбери меж двух ножек, меж двух пирожных, меж двух яблок — ножки Буша, пирожные «буше», яблоки «боскоп»? Сперва берется и съедается то, что по виду больше; если все одинаково большое, тогда то, что ближе; когда все одинаково близко, тогда то, чего больше хочется; а если и это определить затруднительно, в таком случае надо спросить у муллы.

Бельмонте вспомнил про тысяченожку: задумавшись о местоположении своей 201-й ноги в момент подъема 613-й, она разучилась ходить.

Но будущий кадий, муфтий, или кем он станет — а вдруг мы пишем портрет имама в молодости — Магомедушка выручил гостя; так бывалый шахматист пристраивается за спиной приунывшего новичка, чтобы в пару ходов преобразить картину боя.