Студенты. Книга 2

Наталья Остаповна давно действовала по принципу «Лучшая защита — нападение», она собрала подписи, не довольных главным врачом сотрудников, а такие всегда найдутся, и, оформив коллективное письмо, отослала его во всевозможные инстанции: в прокуратуру, профсоюзы, в министерство. Суть кляузы одна: главный врач — вор, жулик, мешает продвижению молодежи, окружил себя родственниками и доверенными лицами, искажает показатели и вообще ведет антисоциалистический образ жизни. И как главный аргумент в жалобе приводится убийственный по тем временам факт: у него есть автомашина «Жигули», но он еще решил купить вторую — «Москвич» для жены, а квартира его вся обставлена импортной мебелью, коврами и хрусталем.

И что интересно, во всю эту галиматью поверили. Как рассказывал много лет спустя главный врач больницы Андрей Вениаминович Серегин, милейший человек, потомственный интеллигент, воспитанный в ленинградской семье учителей, такого безобразия он никогда больше не видел.

Приезжали одна комиссия за другой, проверяли, проводили собрания коллектива больницы, устраивали очные ставки, одним словом, работали над «сигналом из народа». Пока не нашелся один смелый человек — заместитель главного врача, старый фронтовой доктор, еврей по национальности, Марк Исакович Берштейн. Он никогда не состоял в партии, но пошел в республиканский комитет, сообразив, что только там можно найти управу. Другие структуры власти не очень любили коллективные склоки и держались от них в сторонке. В республиканском комитете выслушали доктора внимательно и пообещали разобраться. Через неделю в больницу пришел секретарь обкома партии, собрал колектив и аргументированно опроверг все несусветные обвинения в адрес главного врача, а Василенко, заведующую, порекомендовал уволить: за создание социальной напряженности в коллективе. Тогда слово партии считалось приговором. Наталью Остаповну с треском было выгнали из больницы, но жалостливейший Андрей Вениаминович в последнюю минуту изменил формулировку приказа и вместо увольнения по инициативе администрации подписал заявление Василенко, поставив «по собственному желанию». Казалось, служебная карьера Натальи Василенко на этом закончилась. Но плохо вы ее знаете…

Приехав в Питер, она пришла в городской комитет по охране здоровья, представила трудовую книжку, где была запись о заведовании в республиканской клинике, и потребовала себе не менее ответственную должность. И, как ни странно, должность нашлась. Да и как не найтись, готовые специалисты на дороге не валяются, а тут еще большой плюс, работа в крупном республиканском лечебном учреждении на руководящей должности. И никто не догадался позвонить на периферию и узнать, что за человека они берут к себе на работу. Но, как говорится, поезд пошел, и Наталья Остаповна успела вскочить на ступеньку последнего вагона. Клиника, куда она устроилась работать заведующей терапевтическим отделением, была лучшей в городе, — медсанчасть одного из процветающих производственных объединений. Директор объединения запросто входил в кабинеты отцов города и партийной элиты. И вот здесь Наталья Остаповна Василенко на всю катушку использовала свою буйную и неукротимую энергию. Однако она не собиралась лечить больных как можно лучше. Решила Наталья Остаповна, что ей пора быть главным врачом медсанчасти. И пошла с этой установкой решительно в наступление, круша все на своем пути, подставляя одних, беря других в попутчики. Она уже почти дошла «до верха», став замом, но в битве за главную должность проиграла. Генеральный директор объединения оказался ей не по зубам. Он раскусил, что за «фрукт» хочет стать главным в его медсанчасти, и быстро дал ей от ворот поворот. Вылетела Наталья Остаповна из руководителей, как пробка из бутылки шампанского. И уже никто не брал ее в городе на должность выше рядового врача.

На этом и закончились ее карьерные претензии, но желание казаться значимее, чем она есть, осталось с ней на всю жизнь. С того времени она затаила обиду на всех, кто жил лучше ее и был хоть чуть-чуть удачливее. Особенно она завидовала своим бывшим однокурсникам. А те как один шли успешно в гору: кто заслуженного получил, кто стал главным врачом, ведущим специалистом в городе. Их имена стали появляться в газетах, на телевидении. Тех же, кто уехал из города на периферию, она не считала достойными ее зависти. «Это вам не Питер, подумаешь — главный врач района!» — говорила она кому-нибудь из них при встрече.