Сценическая смерть

– Если вы без каких-либо оснований арестовали моего сына…

– Не без оснований, – перебил ее Завадский. – Об этом вам тоже сказали. И не арестовали, а пока только задержали.

– То это не дает вам права… – не слушая его, продолжала Златковская.

– Элеонора Дмитриевна, давайте не будем качать права. Раз уж попались, лучше сознайтесь.

– Мне не в чем сознаваться, я ничего не сделала.

– Но ваш сын…

– Он врет!

– В чем?

– Во всем.

– Но он пока ничего не сказал.

– И это называется мать! – шепнула Екатерина Андреевна Чайкину.

– Зачем же вы тогда… – сказала Златковская.

– Я всего лишь предупреждаю вас об ответственности за дачу ложных показаний, – ответил Завадский.

– Вы меня в чем-то подозреваете?

– Я этого не говорил.

– Что-то я вообще ничего не понимаю, – пробормотала совершенно сбитая с толку Златковская.

– Капитан Завадский дает вам шанс облегчить свою участь, – выступая вперед, объявила Екатерина Андреевна. – Я настоятельно рекомендую вам прислушаться к его совету и во всем сознаться.

– И в чем же я должна сознаться? – с вызовом спросила Златковская.

– В том, что вы организовали убийство своего мужа, Златковского Михаила Анатольевича, что подстрекали вашего сына Роберта, у которого, как выяснилось, серьезные проблемы с психикой…

– Это ложь!

– Подстрекали к покушению на убийство отца. А насчет психики – чистая правда. Разве он не лечился в клинике?

– Он совершенно здоров! Он вылечился.

– Значит, вы подстрекали здорового человека.

– Что за чушь! Зачем мне это нужно?

– Из-за наследства. Вы узнали, что ваш муж решил отписать часть своего имущества Ивану Лукову. А это не только квартира в Москве, но и загородный дом, и коттедж под Сочи, и вилла в Испании. Вы не могли с этим смириться и подговорили Роберта совершить покушение на отца. Умно! Подвести незаметно электричество к стойке микрофона и в нужный момент пустить ток. У Златковского ведь стоял кардиостимулятор, достаточно было небольшого разряда. Но этим дело не кончилось. Вы побоялись, как бы завещание не оказалось у нотариуса, и отправили к нему Роберта, который его и убил. А когда я подсказала вам, что завещание могло быть отправлено по почте…

– Не существует никакого завещания, – перебила Екатерину Андреевну Златковская. – И все имущество, нажитое в браке…

– Но вы же получили письмо? – хитро сощурившись, спросила Романова и покосилась на письменный стол, на котором лежал беленький нераспечатанный конверт.

Златковская бросилась к столу, но шустрый Чайкин ее опередил и успел схватить конверт.

– Отдай! – зарычала Златковская, намереваясь вцепиться ему в лицо.

И вцепилась бы, если бы не подоспевший Завадский, который крепко обхватил ее и усадил в кресло.

– Вы действительно решили, что завещание могло быть отправлено по почте, – продолжала Екатерина Андреевна, – и потому подослали вашего сына к Алевтине Луковой, чтобы перехватить письмо и сжечь. То же самое вы собирались сделать с вашей копией завещания.

– Ну-ка, дай, – сказал Завадский, забирая конверт у Чайкина.

Он резким движением вскрыл конверт и вытащил листок плотной белой бумаги.

– Обманули дурака на четыре кулака… – прочел Завадский. – Вы и ей такое же отправили? – спросил он Екатерину Андреевну.

– Что? – вскричала Златковская, она вскочила и выхватила у Завадского из рук письмо. – Что это за белиберда? Где завещание?

– Вы же сами говорили, что нет никакого завещания, – усмехнувшись, сказала Екатерина Андреевна.

– Ведьма! – прорычала Златковская, бросаясь на нее.

Но Завадский снова обхватил ее, а Чайкин защелкнул на запястьях наручники. Затем, подхватив вдову под руки, они повели ее к выходу. Златковская не сопротивлялась.

– И можете не усмехаться, Завадский, – крикнула им вслед Екатерина Андреевна. – Вы прекрасно знаете, что к этому эпитету я давно привыкла.

– Я помню, – отозвался тот.

– Все мы, женщины, ведьмы, – проговорила Екатерина Андреевна. – Хотя некоторые – все-таки ведьмее.

Небо превратилось в сплошную серую вату, от которой к земле протянулись тонкие струйки измороси. В такую погоду на кладбище обычно пустынно, тяжелый промозглый воздух не способствует посещению этого и без того унылого места. Однако Екатерина Андреевна все же уговорила внучатого племянника сопроводить ее на могилу недавно почившего артиста Златковского, дабы отдать дань уважения кумиру молодости.

Могила находилась в дальнем конце кладбища. Они молча шли под руку по мокрой аллее, Чайкин держал в руке раскрытый зонт и, глядя под ноги, поминутно вздыхал. Ему была не по душе идея тащиться в непогоду на погост. Но Екатерина Андреевна была непреклонна – шел девятый день со дня смерти Златковского.

Неожиданно она остановилась.

– Что? – спросил Чайкин.

Екатерина Андреевна молча смотрела вперед. Возле свежего, еще не обнесенного оградой холмика, стояли двое: маленькая сгорбленная женщина и инвалид в коляске.

– Что ж, – сказала Екатерина Андреевна, – пожалуй, не стоит им мешать.

– Получается, Иван его простил? – спросил Чайкин.