Сценарий

– Мы смотрим на ситуацию всегда только под одним углом: на меня кто-то напал. Но что, если тот, кто стрелял в меня, всего-навсего защищался?

Все трое уставились на меня, будто только что услышали самую большую глупость в жизни.

– Это исключено, – сказал Бак. Я не припомню, чтобы он был так серьезен когда-либо еще, как в ту минуту. – Я знаю тебя, ты не способен на такое.

– Считаешь, я не могу напасть на человека?

– Ты слишком добрый, дружище. – Бак тепло улыбнулся. – И я вовсе не имею в виду, что ты размазня или что-то в этом роде. Как раз наоборот, я в жизни не видел более благородного человека, чем ты.

– Старик, да ты набрался. – Я хлопнул его по плечу.

На самом деле я хотел обнять его. Он тронул меня своей пьяной исповедью.

– Да, я напился. И что? Сегодня день рождения моего лучшего друга, так что имею полное право, черт возьми.

Он поднялся на ноги.

– Хочу сказать тост. Минуту назад, Борис, ты сморозил великую глупость, предположив всякое такое о самом себе. Думаешь, стрелявшей в тебя всего лишь защищался? Что ж, я допускаю это.

– Заткнулся бы ты, пока не наговорил того, о чем завтра будешь сожалеть. – Эйлин потянула брата за руку, призывая обратно сесть, но он осторожно высвободился.

– Дай мне закончить, сестренка. Да, я допускаю такое. Но только в одном-единственном случае: в случае, если говнюк заслужил это. И если ты первым напал, значит, у тебя были на то веские причины. А значит, в сущности, ничего не меняется. Стрелявший в тебя, как ни крути, урод, и нечего тут голову ломать. Ты мой брат, Борис. И я точно знаю, какой ты человек. За тебя.

И мы открыли еще по одной.

* * *

Бигль Нэда Спенсера

Это мой двенадцатый день рождения. Четвертое июня.

Летние каникулы в самом разгаре.

Мы едем в парк Кеннет Хан, один из крупнейших парков этого ублюдского города. Удивительно, почему папаша потащил нас сюда, а не в Брентвуд-парк, где у него больше шансов сбить с ног бегающего Джерри Брукхаймера и в качестве извинения начать умолять того вместе пообедать в «Нобу Малибу». Правда, в таком случае ему пришлось бы настаивать именно на обеде и желательно в будний день. Потому что забронировать столик на ужин в субботу он не смог бы, даже если бы задействовал связи всех «знаменитостей» в своей записной книжке. В лучшем случае пришлось бы усаживать Брукхаймера за барную стойку.

Папаша выкуривает по полторы пачки красного «Мальборо» в день, но все равно каждую пятницу, задыхаясь и отхаркиваясь, нарезает круги по беговым тропинкам Раньон Каньона. Пару раз он брал меня с собой, и это жалкое зрелище отпечаталось в моем сознании, наверное, на всю жизнь.

Есть и результат. Дружеские рукопожатия с Джорджем Клуни при случайных встречах и один ланч с Юэном Макгрегором.

Мы останавливаемся в ложбине парка, окруженной холмами Болдуин-Хилз. Длинная асфальтированная парковка почти пуста. Но наш новенький перламутровый «Рейнджровер» с розовыми вставками на бамперах и дверных ручках встает рядом с каким-то полусгнившим пикапом цвета дерьма. Папаша делает так намеренно, хотя и не осознает этого. Поступок на уровне приобретенных инстинктов. Такой контраст лишний раз подчеркнет роскошность «ровера». Эта машина – подарок мамаше на годовщину свадьбы. Ну разумеется. Годовщина. Она легко раскладывается по буквам.

Говнюк приперся домой слишком пьяным.

Он даже не заметил (в отличие от меня и мамаши), как из кармана его клубной спортивной куртки выпали стринги кислотно-зеленого цвета с фиолетовым бантиком спереди.

Достав бутылку яблочного бренди, мамаша просидела в гостиной до глубокой ночи, а допив последние капли, подняла трусики с пола и положила их на самое видное место, на столик, на котором всегда лежали ключи от дома.

Она думала, я сплю. Они всегда так думают. Но я не сплю. Я наблюдаю. Так наблюдают посетители Лос-Анджелесского террариума за смешными агамами.

Весь следующий день папаша не смотрел ей в глаза.

Щепоткой верно подобранных приправ можно исправить любое испорченное блюдо. Мамаша не сказала ему ни слова. Ни в чем не обвинила. Была приветлива и нежна. Но в глазах стояли слезы. Признаю свою неправоту, актриса она неплохая.

И все, что связывает их годовщину и этот «Рейнджровер», так только банальное совпадение; удачно подвернувшийся повод откупиться, не признавая вины и вообще не поднимая разговора на ту тему. Могу спорить, до того, как из папашиного кармана выпали дешевые трусы какой-то актриски, он собирался отделаться от годовщины чем-то попроще, вроде серег с бриллиантами или еще какой-нибудь подобной ерундой.

Несколько дней спустя наш гараж пополнился. Мамаша настраивала под себя высоту руля и водительского кресла, ощупывала черную перфорированную кожу, привыкала к габаритам. И глаза ее, два дня назад полные слез, светились пьяным счастьем.

Агамы сделали свое дело. Публика довольна. Дожевав свой попкорн, она идет дальше.

Единственное, что не смогла понять «публика», – почему эта пьянчуга не подарила за всю жизнь ни одной машины своему мужу. Она задолжала ему гребаный автопарк.