Строговы

Решили положить тело в могилу, вместо гроба устроить ложе из мягких веток кедра. Рассудили так: если какая родня найдется, откопать недолго. Золото тоже не взяли. Возьмешь, — а потом за пустяки в тюрьме сгноят.

На другой день Матвей пошел тайгой на пасеку. Оттуда на лошади он намеревался поехать в Волчьи Норы, заявить властям о происшествии. Кто бы ни был погибший, крестьянин ли, охотник ли из чужих краев или беглый поселенец без роду, без имени, каких в Сибири с каждым годом становилось все больше, он был человек, и бросить его, как падаль, совесть не позволяла.

2

Матвей долго шел тропой, потом свернул в сторону. Надвигалась ночь — холодная, с ветром, с дождем. Матвей решил переночевать на заимке у знакомого мужика Зимовского. От тропы до заимки было не больше трех верст. Зимовской поселился в этих местах недавно. Вокруг было дико, необжито, но зато привольно и богато.

На заимке Матвея встретили собаки. Они бросились на него, рычали, лаяли с хрипом.

Вскоре у ворот закраснел огонек цигарки.

— Кто идет? — спросил из темноты глухой, встревоженный голос.

— Это я, Степан Иваныч.

— Не то Матвей Строгов?

— Он самый.

— Здравствуй, редкий гость. Цыц вы, дуры! — закричал на собак хозяин.

В избе Зимовской зажег фитиль, вставленный в бутылочку с рыбьим жиром.

— Кто там, Степан? — спросил женский голос из второй половины избы.

— Вставай, Василиса, Матвей Строгов пришел.

— Иду, иду, — заторопилась хозяйка.

Скрипнула деревянная рассохшаяся кровать, и по полу зашлепали босые ноги.

В избе было душно. Пахло прелой картошкой, по небеленым стенам расползались встревоженные светом тараканы.

У двери, в углу, на кровати лежала старуха — теща Зимовского, а рядом с ней, раскинув руки и ноги, спал ее внучонок Егорка. С полатей раздавался храп работника.

— Ну, как охота нынче? — заговорил Зимовской, присаживаясь к столу.

— Год нынче хороший, фартовый, — ответил Матвей.

— А по какой нужде так рано домой идешь?

— Ружейный припас на исходе.

Зимовской недоверчиво взглянул на охотника.

— Да не только припас, еще дело есть. Баба у меня должна на днях разродиться.

— Вон оно как! Дай бог счастья! Дай бог… — затараторила Василиса.

Матвей решил не рассказывать пока Зимовским о происшествии в тайге. Он и сам не знал еще, надо ли заявлять властям о самоубийце. Намеревался обо всем этом посоветоваться дома.

О Зимовском по народу шла недобрая слава, как о человеке темном и нелюдимом. Летом он выезжал на заимку, а зимой жил в деревне Сергево, приторговывал дичью, скотом и рыбой. Матвей знал, что, скажи он Зимовскому о происшествии, тот, не медля ни одного дня, бросится искать золото.

А охотники сами сговорились попытать счастья. По песку определили они, что найдены золотинки где-то тут, в Юксинской тайге.

За чаем Матвей спросил:

— Ну, а у вас как дела? Опять поди птицы на всю зиму наготовили?

Зимовской хотел сказать что-то, но его перебила Василиса:

— Нам повезло нынче, Матвей Захарыч, золото мы в глухаре нашли. Приволок раз Степа целый куль дичи. Стали мы с мамой ее обихаживать, распороли одного глухаря, а в зобу у него желтый камешек. Бросилась я тут к Степе, он на дворе был: «Смотри, говорю, не золото ли? Он посмотрел: «А ведь верно, кажись, золото». Намедни поехал он в город, прихватил с собой золотинку. Приезжает. «Вот, говорит, на, купил тебе на золото подарок».

Василиса соскочила с табуретки, принесла кашемировый цветастый платок.

Матвей не смог скрыть своего изумления.

— Смотри-ка, золото в глухаре!

Степану не понравилась болтовня жены. Он нахмурился, сердито, исподлобья посмотрел на Василису.

Матвей заметил это и перевел разговор на другое, а про себя подумал:

«И как это раньше мы не догадались?.. Давно бы надо покопаться в песках. Вон даже в глухарях золото попадается».

Разговор не клеился.

Василиса принесла со двора охапку соломы, расстелила ее на полу у стола, сверху набросила домотканую, из крученых лоскутьев, дерюжку.

Матвей долго не мог заснуть. Из второй половины избы до него доносился шепот: Степан бранил Василису за то, что она выболтала охотнику лишнее.

Забылся Матвей далеко за полночь, а когда очнулся, уже рассвело.

Василиса прошла во двор с подойником. Зимовской сидел у окна, молча сучил дратву. Старуха с мальчишкой все еще спали.

Матвей убрал за собой постель и стал собираться в дорогу. Зимовской был неразговорчив, однако пригласил его подождать, пока Василиса вскипятит самовар.

Матвей отказался, сославшись на то, что путь не ближний. Прощаясь с хозяином, попросил у него пяток серянок, извинился за беспокойство.

— Тебе, Степан Иваныч, поди часто охотники-то докучают? Был нынче кто-нибудь?

— Ты первый, — ответил хозяин.

«Значит, незнакомец не проходил здесь», — подумал Матвей.

3

На пасеку Матвей пришел в сумерки.

В доме только что зажгли лампу. В чистой прихожей было тепло, уютно. Топилась железная печка, и в квадратные дырочки г дверцы на пол падали полоски яркого света.

Домашние встретили Матвея удивленными взглядами.

Он поздоровался и не торопясь стал раздеваться. Отец, мать и жена следили за каждым его движением.

— Не то с Фишкой, сынок, что случилось? — спросила Агафья.