Строговы

У Анны сильный и бурный характер. Она взвалила на свои плечи всю мужскую работу, чтобы только создать богатое хозяйство. Страшной вспышки ее гнева испугался отцовский дружок Демьян Штычков, тоже кулак. С ее крутым нравом считается даже свекор — Захар Строгов.

Трудно ей, очень трудно порвать с отцом — с Евдокимом Юткиным. Анне надо было пережить крах своей мечты о богатстве, унижение перед Штычковым, который в голодную годину хотел купить ее за мешок муки, понять мерзкие дела отца, чтобы она окончательно пошла за Матвеем. Гордость, чистота, любовь к мужу, знакомство со светлыми и мудрыми людьми — большевиками Беляевым и Соколовским, — вот что привело Анну в лагерь борцов против богатеев.

Есть в романе персонаж — дед Фишка, дядя Матвея по матери. Это обаятельнейший образ, который полюбится читателю не меньше, чем сам Матвей.

Дед Фишка — прирожденный охотник, бесконечно влюбленный в тайгу. Но он еще и таежный философ и дипломат. На любую тему, с любыми людьми он может вести разговоры, сводя их, как правило, к одному — то к сокрытому, то к явному, — смотря, так сказать, по качеству собеседников, — обличению богачей.

Целью всей своей жизни дед Фишка считает защиту тайги, как общественного достояния, от посягательства кулаков и царских чиновников. Даже оставшись один, — когда Матвей отбывал службу в армии, а потом работал в городе, — дед Фишка продолжает защищать тайгу. Он действует, как заправский разведчик, рыская по окрестностям, стараясь разгадать планы противника, он поджигает строения, возведенные на Юксе купцом Степаном Ивановичем Зимовским.

В трудную минуту дед себя подбадривает:

«Нет, умирать мне теперь нельзя, надо еще должки кое-кому отплатить Степан Иваныч… дождется! Сваты Юткины, Демка Штычков. Да теперь еще этот черт Адамов Ишь, сколько накопилось!»

Если Матвей в своем развитии прошел большой путь от деревенского парня-охотника до сознательного революционера, командующего партизанской армией, если Анна пережила сложный душевный перелом, то мировоззрение и образ жизни деда Фишки на протяжении романа не претерпели особых изменений. Оставшись таким же, как был, простым таежным охотником, он в большевистской правде легко и естественно нашел свою, крестьянскую правду.

В его восприятии борьба большевиков против самодержавия, революция, победа Советской власти в гражданской войне — все это словно шло ему навстречу, все было направлено на осуществление его давнишних мечтаний. Революция «отомстила» Зимовским, Юткиным, Штычковым, к власти пришли труженики, бедняки — хлеборобы и охотники, сам Ленин в личной беседе с дедом Фишкой и другими сибиряками объявил тайгу народным достоянием.

Образ деда Фишки имеет принципиальное значение для понимания авторского замысла, он несет на себе важнейшую идейно-художественную нагрузку. В 1956 году в статье «Истоки творчества» Г. Марков писал: «… среди литературы о Сибири некоторые произведения В. Шишкова, а также сочинения ряда бытописателей этого края вызывали у меня оппозиционное чувство. Мне казалось обидным, что сибирская деревня рисуется неумытой, дикой, неумной, беспросветной».

В некоторых произведениях, созданных в первые годы Советской власти, например в «Партизанских повестях» Вс. Иванова и других, подчеркивалась стихийность, несознательность участия крестьян в революции и гражданской войне. Эти произведения писались по горячим следам, и авторам трудно было глубоко разобраться в гигантском смерче действительности, который был вздыблен революцией.

Но на ряд лет концепция сплошной стихийности как-то утвердилась не только в художественной, но и в исторической литературе.

Упорная дополнительная работа Вс Иванова над новыми вариантами «Партизанских повестей» и особенно «Бронепоезда 14–69» явилась не чем иным, как постепенным переходом писателя на правильные, объективные исторические позиции, осознанием ведущей роли Коммунистической партии в крестьянском движении эпохи революции и гражданской войны.

Роман Г. Маркова «Строговы» разрушает эту старую концепцию. Писатель доказывает образом Матвея, что пролетарское, большевистское влияние упорно и успешно проникало в самые глухие сибирские деревни еще задолго до революции. Образом деда Фишки он утверждает, что для такого влияния там была плодороднейшая, готовая почва.

Теперь становится ясным, почему писатель избрал строго реалистическую манеру повествования, точную в описаниях, лишенную цветистости языка и романтического «половодья» собственных авторских чувств. Ему надо было воздействовать не только на эмоции читателей, ему надо было быть доказательным, исторически достоверным, ибо дело шло о строгой правде истории.

И это ему превосходно удалось потому, что он знал сибирскую деревню не понаслышке, а всеми корнями был связан с ней.

Родился писатель в 1911 году в селе Ново-Кусково Томской губернии, в самой что ни на есть тайге. Отец был охотником-медвежатником. Жизнь родной деревни, подлинные факты легли в основу романа.