Строговы

Между прочим, этот образ вспомнился мне недавно в Москве. Несколько писателей сибиряков повстречались с Г. М. Марковым. Пожимая им руки, он сказал со свойственной ему спокойной, чуть шутливой приветливостью:

— Здравствуйте, мужики.

А ведь это — любимое обращение Матвея. Так говорит он и своим односельчанам, и сотоварищам по службе в городе, и партизанам. Для Матвея это слово звучит уважительно и как бы подчеркивает единодушие людей одного круга, их силу и особый склад, дорогой и близкий самому Матвею.

Некоторые дотошные читатели, да и критики, любят выискивать в героях произведения черты автора, его биографию. В данном случае это занятие бесполезное, хотя бы потому, что по простой хронологии Г. Марков годится своему герою разве что во младшие сыновья. И вообще, не о том речь. Нередко случается, что писатель отдает своему герою какое-либо самое привычное для себя присловье, какой-нибудь свой оборот речи. Или бывает, что в разговорный, так сказать повседневный, язык писателя прочно переходит какая-то черточка, которой он сам же наделил речь своего героя. И тогда можно безошибочно свидетельствовать: этот герой — любимый.

Все события романа даны через восприятие Матвея. Они разворачиваются неторопливо, накапливаясь в подробностях, потому что и герой лишь постепенно проникает в их суть, раздвигая свой кругозор.

Автор сдержан в описании чувств героя, потому что сдержан сам герой… Село провожает рекрутов, среди которых уходит в армию и Матвей. «Матвея окружали родные. Он смотрел на них влажными, блуждающими глазами.

— Пиши, зятек, чаще Грамоты тебе у людей не занимать, — говорил тесть Евдоким, кутаясь в длинный овчинный тулуп.

— Здоровье береги, не простудись в дороге, — наказывала Агафья.

Все что-нибудь советовали. Только один дед Фишка стоял о стороне, держал на руках Артемку, закутанного в одеяло, и украдкой посматривал на Матвея.

Бабы плотной толпой стояли вокруг заплаканной Анны, сочувствуя ее горю.

— Ну, не поминайте лихом, — проговорил Матвей, когда лошади рекрутов потянулись за село.

Стараясь улыбаться, он обнял мать, деда Фишку, поцеловал Артемку…»

Матвей — человек спокойный, ровный в отношениях с людьми, неторопкий при выборе решения. Но в важные моменты жизни в нем вспыхивает бесстрашный героизм и непреоборимое упорство. Таким мы видим Матвея, например, в прекрасно нарисованном эпизоде единоборства с медведицей или много позже в бою за Жирово.

Ведь это, собственно, и есть те черты сибирского характера, которые сейчас так широко известны, которые сделали воинов-сибиряков в годы Великой Отечественной войны любимцами народа и грозой гитлеровцев По наследству достались они нам от Строговых.

Матвей, побывав в армии, подружившись с большевиками, поработав в городе, принес в родную деревню революционные взгляды Он осмотрительно и упорно руководит борьбой крестьян за кедровник, не вступая в открытую схватку со всей силой царской власти: с урядником, следователем, становым, кулаками, отрядом солдат. И все же он побеждает. Побеждает, восприняв пролетарские методы классовой борьбы: забастовку и агитацию среди солдат.

Ему часто приходится сдерживать себя — и при стычках с местными богатеями, и при разгоне казаками демонстрации в городе, и при бесчинствах станового. Так надо, чтобы не поддаться на провокацию, не распылить понапрасну сил. Но каждый раз в душе Матвея словно все туже и туже закручивается пружина гнева и ненависти, чтобы в дни революции и в годы гражданской войны, наконец, развернуться с могучей силой.

Куда труднее идет становление характера у Анны, жены Матвея. Анна — дочь кулака Евдокима Юткина. Она жаждет создать собственное крепкое хозяйство. Страстная и верная любовь к Матвею сочетается в ее душе с негодованием против него за равнодушие к накопительству, за охотничью страсть к тайге.

«Увидев, что Матвей вытаскивает из амбара лыжи, Анна спросила:

— Не то в кедровник?

— Туда, Нюра.

— Будто, кроме этого, и дела нет. Снег вон со стайки сбросил бы… Корова, того и гляди, в капелях купаться будет.

— Рановато, не весна еще…. А денек сегодня отменный. Лесным воздухом подышать захотелось. Лесной я человек, Нюра.

Анна вспылила:

— И для этого день терять? Захотелось — так выйди вон на зады, в бельники, и дыши, сколько хочешь.

— О делах я знаю, Нюра. Ох, дела, дела эти! — задумчиво произнес Матвей. — А березник неподходящ для меня. Духу в березе того нет. Вот кедр, сосна, пихта с елкой — другое дело. Приди в крещенские морозы — все равно носом дух смолевой учуешь.

Матвей собирался сказать еще что-то такое же восторженное о родной тайге, но Анна перебила его:

— Что ж, от этого таежного духу в твоем кармане прибудет или пестрая телка на двор придет?

— Тьфу, будь ты неладна, — с сердцем проговорил Матвей. — Что же, оттого, что я день дома посижу, у тебя во дворе еще одна телка прибавится?

Анна круто повернулась и ушла в коровник. Через минуту она крикнула оттуда вдогонку мужу:

— Другие мужики не разгуливают без дела, оттого, может, и ломятся у них амбары от добра.