Строговы

— Нет, Тимофей, по топорной части я не горазд, — всерьез проговорил дед Фишка и, мечтательно сверкнув из-под бровей глазами, закончил: — Замирение выйдет — на Юксу, брат, подамся. Там у меня дел — в жизнь не переделать.

Часа через два отряд вновь тронулся в путь. После отдыха кони шагали бодрее. Люди тоже оживились, опять послышались веселые голоса, смех. Парни попытались даже запеть, но Залетный сердито замахал кулаком, и песня оборвалась в самом начале.

Дед Фишка хотел было заступиться за молодежь — до жилых мест еще далеко, — но вдруг натянул поводья, остановил своего коня и проворно обернулся к отряду.

— Что там? — обеспокоенно спросил Залетный, заметив тревогу на лице старика.

— Дымом, Тимофей, пахнет, — с тревогой проговорил дед Фишка.

Залетный повел носом, понюхал воздух:

— Не чую.

— Дюже шибает!

Старик слез с лошади, сдвинул шапку на одно ухо, прислушался и сказал:

— Лыжи надо.

Отряд вез с собой десяток пар лыж… Они были во вьюках с провизией и боеприпасами в самом хвосте отряда. Командир передал приказание. Лыжи доставили.

Дед Фишка, заткнув полы шубенки за опояску, скрылся в пихтовой чаще…

Возвратился он через полчаса, совсем с другой стороны.

— Землянка, Тимоха, в осинниках, — сообщил старик.

— Тропы есть?

— Кругом обошел — ни одной.

— Что ж, с неба упала?

— Гадай как хочешь.

Посудили-порядили, сошлись на одном: землянку окружить, ее обитателей, кто бы они ни были, арестовать, чтоб весть о движении отряда каким-нибудь случаем не проникла в Жирово.

Командир отряда, Тарас Заслонов и пятерка бойцов из его взвода, среди них неразлучные Максим Строгов и Андрей Зотов, пошли гуськом на лыжах вслед за дедом Фишкой.

Землянка была вырыта на ровном месте, в густом, мелком осиннике. Крышу ее занесло снегом, и только глинобитная, бойко дымившая труба одиноко торчала из сугроба. От землянки в глубь осинника тянулась чуть приметная, запорошенная свежим снежком тропка.

Партизаны окружили землянку. Залетный, дед Фишка, Максим подошли шагов на двадцать, остановились.

— Эй, люди добрые, кто там есть? Выходи! — крикнул дед Фишка.

Дверь землянки осталась неподвижной, только эхо откликнулось где-то совсем вблизи.

Залетный, недовольно фыркнув, сказал:

— Что ты их добрыми величаешь! Может, тут беляки засели? Вишь, притаились.

— Обходительность, Тимофей, — неопределенно мотнул головой дед Фишка.

— Эй вы, шкуры барабанные, бараны дохлые! — закричал Залетный, умевший ругаться с вывертами, залихватски, но не кончил. Дверь землянки вдруг взвизгнула, открылась, и в ней показался человек, заросший до глаз волосами, в ветхой шапке и в рваном полушубке.

— Ты кто здесь, приятель, будешь? — спросил дед Фишка, сделав несколько шагов к землянке.

Человек вскинул голову.

Дед Фишка попятился назад, всплеснул руками:

— Наваждение окаянное! Что это с тобой приключилось?

— Загиб я, — сказал человек и заплакал.

Тимофей и Максим переглянулись, не понимая еще, что все это значит. Дед Фишка обернулся к Залетному.

— Узнаешь, Тимофей?

— Да кто это?

— Дениска Юткин.

Залетный приблизился, заглянул Дениске в лицо, строго спросил:

— Откуда ты, леший, тут взялся?

Дениска рукавом вытер опухшее волосатое лицо, заговорил путано, торопливо, пугаясь своего голоса. Из его беспорядочных слов партизаны поняли, что поселился Дениска в этом месте осенью, после захвата партизанской армией Волчьих Нор, когда Евдоким Юткин вместе со своими друзьями из «армии содействия» перекочевал в Жирово. Пока Евдоким Юткин был в Волчьих Норах, вдали от Дениски, он мог не замечать того, что младший сын его стоит в стороне от борьбы с красными. Теперь Евдоким вспомнил о сыне и позвал его к себе. Дениску определили ординарцем к штабс-капитану Ерунде, исполнявшему обязанности начальника контрразведки в штабе полковника Бурова. В первую же ночь Дениска бежал куда глаза глядят.

— Ах ты, глупый! Да разве можно в твои годы жить тут одному? Ты и умом рехнуться мог бы. К партизанам и шел бы! — мягко, с сочувствием проговорил дед Фишка.

Дениска нахохлился, вздохнул:

— Была у меня и об этом дума, да побоялся, что не поверят мне партизаны…

— Вот и зря! — сказал Залетный.

Дениска опустил голову.

— Ну что ж, сваток, — улыбнулся дед Фишка, — от судьбы, видно, не скроешься. Партизаны сами пришли к тебе.

— А возьмете? — с надеждой в голосе спросил Дениска Залетного, угадывая в нем командира. Тот утвердительно кивнул головой. Дениска от радости не знал, что делать: он кинулся было зачем-то в землянку, но заметил Максима и бросился к нему.

— Как ты себе, дядя Денис, еду-то здесь добывал? — спросил Максим.

— Еда была! Зерна осенью с токов наворовал, а рыбу тут можно голыми руками ловить. Орех бил, ягоду собирал. Соли вот не было…

Теперь, когда всей этой жизни наступил конец, Дениска, рассказывая, даже улыбался.

С помощью Дениски, хорошо знавшего окрестности Жирова, дед Фишка кратчайшим путем вывел отряд на проселочную дорогу. Почуяв под ногами наезженный путь, лошади пошли быстрее. Люди держались теперь начеку. Бой мог возникнуть в любую минуту.