Стриптизерша

Фрау Мартинелли тем временем, времени не теряла. Едва добытые сведения были немедленно сообщены Сюзанне. Та, уверенная, что счастье женщины в материнстве, особенно, если она не имеет ни профессии, ни достойных занятий, не верила своим ушам: не хочет детей. Рассказ Ютты потряс ее, мать, до глубины души.

– Она его не любит! – воскликнула Сюзанне, когда ее подруга закончила свой отчет, в котором не только приукрасила ответ Иры, но и добавила в него несколько общих фраз, которых соперница на самом деле не говорила, но, – в этом фрау Мартинелли была уверена, вполне могла бы сказать.

– Ей нужны только его деньги! – в отчаянии, продолжала Сюзанне. – Только деньги!

Фрау Мартинелли охала, ахала и поддакивала в нужных местах, пока Сюзанне не принялась торопливо прощаться, чтобы позвонить брату. Фрау Мартинелли могла бы собой гордиться. Она бросила недокуренную сигарету в урну и уже собиралась вернуться в офис, как увидела сына.

– Что ты здесь делаешь, милый? – спросила она.

– Зашел отдать ключи.

– Уже сделал копию.

– Да.

– Прекрасно! – она щебетала, не в силах выдержать его молчание, но от ее щебета становилось лишь хуже.

Повторив несколько раз о погоде, фрау Мартинелли, наконец, умолкла.

– Ты понимаешь, что ты делаешь? – мрачно спросил сын.

– Что?

– Ты сталкиваешь человека в пропасть. Даже если она уедет, он не женится на тебе.

– Главное, чтобы не женился на ней, а остальное – не твоя забота.

Стьяго пожал плечами и наградив мать хмурым взглядом, пошел прочь. Остановился через несколько шагов, обернулся.

– А тебе не кажется, что все было бы проще, если бы в свое время ты позволила жениться на ней мне?

Фрау Мартинелли чуть не подавилась собственным языком, однако ответа найти не сумела. И не говоря больше ни слова, ее сын отвернулся от нее и пошел прочь.

– … то есть как это, ты не хочешь детей?!! – кричала в трубку Сюзанне, пугая редких посетительниц туалета своими воплями и давая им повод для беседы. – Ты меня пугаешь, дорогой!.. Как это "слишком молод"? Тебе тридцать восемь, Штефан!..

Она покосилась на свое отражение в зеркале и повернувшись к нему спиной, присела на раковину.

– Ты говоришь, что любишь ее, она говорит, что любит тебя. Вы собираетесь пожениться и не хотите детей!? Что все это значит?

Какое-то время она молчала, кивая головой в тон его словам, а губы все чаще дергались в накатывающей на нее яростью.

– Штефан Адлер, – воскликнула она, вскакивая. – Я всегда была на твоей стороне! Даже когда казалось, что это не так. Но теперь мне искренне жаль эту несчастную девчонку. Потому что, что бы ты там не думал, чем бы не оправдывался, правда одна: ты ее не любишь!.. Как я это знаю?.. А просто, дорогой! Когда любишь человека настолько, чтобы жениться, то хочешь иметь от него детей. Хочешь видеть маленьких человечков, которые являются продолжением вас обоих! А то, что к ней чувствуешь ты – самая обыкновенная похоть! И не будь ты моим братом, я бы первая раззвонила по всему Герольцхофену, что ты привез себе из Таиланда девчонку, чтобы одновременно сэкономить на кухарке, домработнице и проститутке!..

Глава 31.

Отзвук слов Сюзанне еще звенел у него в ушах, когда Штефан вернулся в гостиную, где на диване, уткнувшись в одну из заказанных по почте книг, сидела Ира.

Последнее время отношения у них были весьма натянутые и вспоминая Тайланд, он никак не мог понять, что случилось. Похоже, правы были те люди, что уверяли, будто курортным романам нет места в повседневности будней.

Ира изменилась. И изменения эти были не в лучшую сторону.

Во-первых, она пила и пила много. Во-вторых, повисшее между ними молчание, словно Ира решила заморозить свои чувства до тех пор, пока он выполнит свою часть сделки и женится на ней. В-третьих, она перестала за собой следить, словно воссоединение с ним в Германии дало сигнал: ешь. И ее тело, так восхищавшее его поначалу, уже не вызывало в нем прежних желаний.

Ира была несчастна. Будь у нее такая охота, она созналась бы, что тоскует по пьяному водовороту событий, смеху подруг, щедрым клиентам и танцам. Она не знала иной жизни, кроме ночной и теперь не видела в ней для себя места.

Штефан видел, что она страдает, но не понимая истинной причины, помочь ей ничем не мог. Его познания о женщинах подсказывали, что из депрессии женщин выводит шоппинг. Но Иру покупки не интересовали. Она не выходила из дома, а если и выходила, что облачалась в недавно купленные спортивные штаны и футболку, чтобы скрыть от самой себя тот факт, насколько поправилась. И глядя на ее отсутствующее лицо и потухший взгляд, Штефан испытывал двоякие ощущения.

Часть его требовала приложить все усилия и вернуть настоящую Иру, ту, которую он узнал в Тайланде и полюбил. Другая часть желала лишь одного: чтобы все это наконец, кончилось. Чтобы она уехала, а его жизнь вернулась бы в прежнюю накатанную колею. И лишь одно было ясно обеим его половинам: назад дороги нет. Он никогда ее не забудет.

Никогда…

Слова Сюзанне заставили его подойти к проблеме с другой стороны, хотя и не с той, где они действительно находились.