Стременчик

Прежде чем исполнили этот приказ, за незнакомым человеком показались уже беспокойные за королевскую безопасность Гуниады, Оршаг и несколько других.

Вошедший бросился вперёд, ища глазами короля. Он его узнал по фигуре и лицу… Упал на колени, но не мог говорить, потому что борьба со стражниками и некое возбуждение сделали его дыхание учащённым.

Тем временем Гуниады и другие прибежавшие остановились тут же.

Стоящий на коленях водил вокруг безумными глазами, потом дрожащими руками начал что-то доставать из-под одежды, и бросил на пол кожаный кошелёк, в котором зазвенело золото. Он поднял к королю руки и заговорил живо, невразумительно, по-мадьярски.

– Вот золото, – крикнул он, – которое мне дали слуги королевы по её приказу за то, чтобы я убил тебя, господин.

Да, я клянусь в этом… меня хотели купить, послали с этим… и вот я пришёл открыться тебе. Не буду убийцей!

Король вовсе не испугался, но побледнел и нахмурил лицо. Прежде чем у него было время ответить, бросить вопрос, подумать, что делать с виновником, за ним уже послышался крик, и по приказу Гуниады на того накинулась венгерская стража, схватила его, один сдавил ему горло и почти на руках вынесли мечущегося.

Сразу по приказу короля побежали поляки, но венгры были такие разъярённые, что невозможно было к ним подступить и говорить с ними.

В мгновение ока исчезли и тот человек, и те, что его схватили. Во дворах воцарилась тишина. Король задержал отъезд.

Весь польский двор сбежался в тревоге за своего пана. Это случилось в минуты, когда ни о какой опасности даже не думали и не допускали.

Напрасно ждал Владислав какой-нибудь новости об этом человеке и приключении… никого нельзя было найти до полудня.

Подошедший епископ Збышек ни о чём не знал. Наконец спустя какое-то время пришёл Гуниады, у него, как обычно, было серьёзное и холодное лицо, даже когда все были возбуждены. Он с поклоном подошёл к королю и, предупреждая его вопрос, сказал спокойно:

– Шуметь не нужно. Человек безумный, как мне кажется.

Солнце напекло ему голову, он нёс чепуху. Не о чем говорить.

– Что с ним сделали? – прервал король.

– Наверное, заключили в тюрьму, как безумного, – равнодушно прибавил Гуниады.

Больше уже ничего нельзя было узнать. Несомненно, венгерские паны дали себе слово, что всем будут повторять то же самое. О судьбе человека никто не знал, старались убрать значение и вес этого события. Однако король этим не дал себя успокоить, но его требования сбывали нейтральными ответами. Все в этот день старались отвести внимание от этого инцидента и стереть воспоминание о нём. Однако же по королю было заметно, что им снова овладело беспокойство.

Грегор из Санока, который не присутствовал при случившемся, узнал о нём только от одного из Тарновских. Он сразу же пошёл на разведку, но Палочи, на которого он больше других рассчитывал, не нашёл. Когда он уже к вечеру появился, его лицо было пасмурным.

От вопросов магистра он сначала отделывался, как от других, объясняя инцидент безумием и стараясь им пренебрегать.

Но Грегора из Санока провести было нелегко.

– Лгите перед королём, что хотите, – сказал он, – даже я готов вам в этом помочь, но для себя хочу знать правду.

– Когда, по-видимому, никто тут её уже не знает, – прошептал после настояний Палочи. – Этот человек был действительно подкуплен слугой Елизаветы, потому что та, что украла корону для ребёнка, могла ради него и на убийство отважиться… или лгал для получения награды.

– Всё-таки в конце концов под угрозой наказания признается, – сказал Грегор.

Палочи махнул рукой и сказал тихо:

– Я там не был… Его брали на пытки! Брали! Клещами его рвали, обжигали…

Он докончил только многозначительным движением.

– Он жив? – спросил Грегор.

– Его приказали разорвать, – произнёс Палочи ещё осторожней и, поднимая глаза, добавил:

– Кто их знает! Может, те, кто боялись, что он их выдаст, ускорили смерть.

– Значит, нам ещё отовсюду окружает опасность! – ломая руки, в отчаянии выкрикнул Грегор. – О! Этот бедный наш юноша, зачем он полез в это осиное гнездо!

Палочи вздрогнул.

– Не говорите этого, не говорите! Я зря проболтался…

Тут нужна была строгость, поэтому подлого злоумышленника наказали. И никому не простим. Ваш господин слишком добрый, но мы за него должны быть жестокими. Пусть и этот человек и воспоминание о нём пройдут.

Палочи ничего уже больше не хотел рассказать. Это событие также никаких дальнейших последствий не имело. От короля скрыли судьбу, которая постигла виновника или безумца, имени которого даже сами не ведали. Поскольку издевались над ним с такой яростью, с такой запальчивостью, что, почти не допрашивая, лишили его жизни.

Таким образом, навеки было покрыто тайной это мнимое покушение на жизнь короля, а догадка тех, которые предполагали, что подосланного убийцу задушили, чтобы отвратить от королевы позор деяния, может, была не без основания. Среди тех, кто клялся Владиславу в верности и служил ему, значительнейшая часть тайно была расположена к вдове.