Стрельцы у трона

   Шумно-болтливый, снисходительно-фамилиарный с низшими, князь в обычное время хорошо умел ладить с воинами. Потому Софья и Милославский наметили его в начальники Стрелецкого приказа. В виде опыта они предоставили ему главное распоряжение мятежными отрядами и были довольны выбором.

   Все шло пока довольно гладко, почти так, как и предвидели главные руководители переворота.

   Возбужденный чарками вина, которые он на ходу разделял со стрельцами, подбадривая их, довольный и своими успешными действиями, и быстрым развитием мятежа, удачный исход которого сулил много выгод, князь Иван грузною, развалистой походкой вошел в покой царевны, как в свою горницу, и отдал всем почтительный, но в то же время полный достоинства поклон.

   -- Чем порадуешь, князь Иван Андреич, поборник наш крепкий и оборона? -- ласково, хотя не без затаенной усмешки спросила Софья.

   -- Покойна будь, государыня-царевна. Я дело свое справляю. Еще ночь не настанет -- все недруги наши сгинут с бела света. Уж не будь я князь Хованский. Вот как дело облажу с Андрюшкой с моим. Он у меня и в сей час тамо. Приглядывает, как я ему приказал... Што за сын! Без похвальбы скажу. Такова и не сыскать другова. А уж вам, государыням, каков доброхотен... Удержу нету. Говорит: "За Софьюшку-царевну да за Катерину свет Алексеевну живот положу, души не пожалею...". Да, говорит... А я ему сказываю: "Сынаша...".

   -- Добро, добро, князь Иван Андреич. Хто не знает, што оба вы с сыном -- витязи преславные. И не корыстно прямите нам, по доброте души своей. А не поведаешь ли: по што заглянул сюды к нам, сиротам печальным? Нет ли дела какова, что ты войско покинул, заявился в терем наш бедный, неукрашенный? Да испить не хочешь ли чево с устатку? Чай, жарко на площади, на вольнице тамо.

   -- Ух как жарко. Дело кипит. Добро, што еще ветерок Бог послал... А то, правда твоя, мудрая царевна: пересохло горло у слуги твоево покорного, у холопа вернова... Чарочку медку али романеи -- не мешало бы... Веришь ли, от раннего утра, с восходу солнечнаво и по сю пору не то куска во рту, капли на губах не было...

   -- Ах, родимый, князь, индо жаль в сердце ударила... Мигом подадут... Садись покуда. Сказывай: по што пришел?

   -- Да запытать надо. Никово послать не мочно. Сам пришел. Дело такое...

   В это время девушка подала на подносе кубки, чарки и сулеи с медом и романеей, которые были уж наготове в соседнем покое.

   -- Э-э, -- крякнул князь, быстро взяв и осушив большую чарку. -- Не осуди, коли еще одну я... Веришь ли...

   -- Выкушай, на доброе здравие... Хошь три... Милости прошу...

   -- Э-э-эх... Ладно. Кх... кх... вот и горло прочистило... Так дело, слышь, хитрое... Немчина... тьфу, жидовина искали мы, Гадена... от коево и смерть приключилась государю нашему, Федору Алексиевичу, всея...

   -- Так, так... Што же, нашли ево?..

   -- Почитай што нашли. Шпынь к нам был, знать дали мне, што на дворе у резидента данскова, Фанрозенбуша, кроются оба: лекарь -- жидовин и сын ево, стольник Натальин, Михалко-еретик. Послал я туды двоих-троих стрельцов, а им и сказывают: "Прочь-де идите. Место не ваше тута, не русское, а посольское. И никово нет из тех, ково ищете". Наши было в ворота ломиться стали. А там не то холопы Розенбушевы -- и рейтарский караул, и ратники Лесливские. Хоша и не много, да стрельцы -- трусы они, государыня-царевна; коли кто им спуску не даст -- сами тыл кажут... И ушли, мне сдоложилися. Я к тебе. Как быть? Не искать на посольских дворах? Али набрать силу познатнее, нагрянуть к резидентишке да задать ему таку баню, штобы до конца веку помнил московски веники. Как скажете, бояре?

   И, покручивая лихо свой молодецкий, хотя и седеющий ус, Хованский выпуклыми голубыми, но помутнелыми от времени и вина глазами обвел всех сидящих.

   -- Ишь, как распетушился резидентишка. Держава-то ихняя не больно велика, а он туды же. Им больше в нас нужды, ничем нам в них. Коли уж стал Розенбуш в дела домашние московские нос совать, прячет лихих людей у себя, пусть не погневается, коли и к нему нагрянут, -- вспыхнув, проговорила Софья. -- Мы законное дело творим. Народ на царство желает Ивана-царевича. Вот и казнят изменников царских.

   -- Вестимо, государыня. Коли за обиду почтут при данском дворе -- нам тоже не велика печаль. Одно лишь знать бы: правда, что там они кроются все, про ково тебе сказано? -- примирительно покачивая головой, спросил осторожный Милославский.

   -- Слово гонору князя Хованскова. Нешто буду я... я сам -- зря говорить? Верный человечек мне вести подал.

   -- Ну, так с Богом, пошли вынять тех лихих людей... А резидентишка тот -- и другим послам не велик друг. Пустой человек, бражник. Посылай наряд за теми-то. Хлопова, окольничева с ими пошли. Недалече он тута.