Стрела Времени

“The purpose of history is to explain the present—to say why the world around us is the way it is. History tells us what is important in our world, and how it came to be. It tells us why the things we value are the things we should value. And it tells us what is to be ignored, or discarded. That is true power—profound power. The power to define a whole society.

Назначение истории заключается в том, чтобы объяснять настоящее, чтобы узнавать, почему мир вокруг нас стал таким, каков он есть. История говорит нам, что является важным в нашем мире и каким образом это важное обрело свое значение. Она объясняет нам, почему мы ценим те или иные вещи, а также почему мы должны их ценить. И она же подсказывает нам, что следует игнорировать, а что отвергнуть. Это истинная власть — глубинная власть. Власть определять бытие общества в целом.

“The future lies in the past—in whoever controls the past. Such control has never before been possible. Now, it is. We at ITC want to assist our clients in the shaping of the world in which we all live and work and consume. And in doing so, I believe we will have your full and wholehearted support.”

Будущее кроется в прошлом, кто бы это прошлое ни контролировал. Подобный контроль прежде не был осуществим. Теперь такая возможность появилась. Мы, в МТК, хотим помочь нашим клиентам в формировании того мира, в котором все мы живем, работаем и потребляем. И в этом деле, я полагаю, мы обретем вашу полную и искреннюю поддержку.

There was no applause, just stunned silence. That was the way it always was. It took them a while to realize what he was saying. “Thanks for your attention,” Doniger said, and strode off the stage.

Аплодисментов не последовало. Только ошеломленное молчание. Так бывало всегда. Им потребуется время, чтобы понять, что он говорил.

— Благодарю вас за внимание, — сказал Дониджер и спустился со сцены.

“This better be good,” Doniger said. “I don't like to cut a session like that short.”

“It's important,” Gordon said. They were walking down the corridor, toward the machine room.

“They're back?”

— Лучше бы вы вели себя поспокойнее, — буркнул Дониджер. — Я не люблю прерывать подобные встречи.

— Это важно, — ответил Гордон. Они шли по коридору к залу перехода.

— Они вернулись?

“Yes. We got the shields working, and three of them are back.”

“When?”

“About fifteen minutes ago.”

“And?”

— Да. Мы смогли усилить щиты, и трое из них вернулись.

— Когда?

— Приблизительно пятнадцать минут назад.

— И?..

“They've been through a lot. One of them is pretty badly injured and will need hospitalization. The other two are okay.”

“So? What's the problem?”

They went through a door.

— Им пришлось много пережить. Один из них довольно тяжело ранен, ему потребуется госпитализация. Двое остальных здоровы.

— Ну? В чем же тогда проблема?

Они вошли в зал.

“They want to know,” Gordon said, “why they weren't told ITC's plans.”

“Because it's none of their business,” Doniger said.

“They risked their lives—”

— Они хотят знать, — сказал Гордон, — почему их не посвятили в планы МТК.

— Потому что это их не касается, — отрезал Дониджер.

— Они рисковали своими жизнями...

“They volunteered.”

“But they—”

— Они вызвались добровольно.

— Но они..

“Oh, fuck them,” Doniger said. “What is all this sudden concern? Who cares? They're a bunch of historians—they're all going to be out of a job, anyway, unless they work for me.”

— Трахать их всех! — рявкнул Дониджер. — Что это за внезапный приступ заботы? Кого это волнует? Это просто банда историков, и в любом случае все они скоро окажутся без работы — если, конечно, не будут работать на меня.

Gordon didn't answer. He was looking over Doniger's shoulder. Doniger slowly turned.

Гордон ничего не ответил. Он глядел куда-то мимо Дониджера. Дониджер медленно обернулся.

Johnston was standing there, and the girl, who now had her hair hacked short, and one of the men. They were dirty, ragged and covered in blood. They were standing by a video monitor, which showed the auditorium. The executives were now leaving the auditorium, the stage empty. But they must have heard the speech, or at least part of it.

У него за спиной стояли Джонстон, девушка, волосы которой были неровно и коротко обрезаны, и один из мужчин. Все они были грязные, оборванные; их одежда, руки и даже лица были густо забрызганы кровью. Они стояли перед видеомонитором; на нем была видна пустая аудитория, которую он только что недавно покинул. Слушатели тоже успели уйти оттуда. Сцена была пуста. Но эти трое, вероятно, слышали его выступление — или по крайней мере часть выступления.

“Well,” Doniger said, suddenly smiling, “I'm very glad you are back.”

“So are we,” Johnston said. But he didn't smile.

— Ну что ж, — Дониджер внезапно широко улыбнулся, — я очень рад, что вам удалось вернуться.

— Мы тоже, — ответил Джонстон. Но он не улыбался.

No one spoke.

They just stared at him.

“Oh, fuck you people,” he said. He turned to Gordon.

Никто больше ничего не сказал. Все просто смотрели на него.