Страж её сердца

Боли не было. Просто ощущение дискомфорта, как будто ее растягивают изнутри. А потом и это чувство ушло, уступив место горячим волнам. Они проникали в ее тело, обжигающе приятные, опутывали золотыми пламенеющими нитями, постепенно стягиваясь в полыхающий узел где-то в низу живота – чтобы потом в один миг разбиться мириадами сверкающих брызг, заставляя выгибаться дугой, задыхаться, захлебываться собственными вскриками.

– Алечка, – шепот едва достигал сознания, – я тебя люблю. Спасибо, что подарила мне это счастье.

– Я тоже… люблю тебя, – обессиленно пробормотала Алька. – Просто вот так. Да.

А про себя подумала – ну вот и все. Теперь они вместе, что бы ни случилось. Они просто принадлежат друг другу, и это хорошо и правильно. И навсегда.

Мариус прижал ее к себе, целуя в затылок, обнимая за талию, и Алька медленно уплывала в дрему.

Но чувство тревоги никуда не делось. Оно как будто задремало, а потом снова среди ночи подняло голову. Как будто что-то было – или могло пойти не так. Алька прижалась к крепкому телу Мариуса, уткнулась лицом ему в грудь и постаралась снова уснуть. И у нее получилось.

Пелена замерла, натянулась зеркалом. Даже радужные сполохи застыли, расплывшись цветными пятнами. Кровь пульсировала в висках, перья сами собой топорщились. Алька покосилась на стоящего рядом Мариуса. Он молчал и просто держал ее за руку. До Пелены оставались считаные шаги. За спиной остался Сантор, грозное черное изваяние.

«Ты всегда можешь найти здесь убежище».

«Я сделаю все, чтобы помочь».

«Ты очень похожа на свою мать. Такая же упрямая и свободолюбивая. Не смог ее удержать, и тебя не могу, да и не нужно, наверное».

Судорожно вздохнув, Алька обернулась и вымученно улыбнулась крагху. Тот понял руку, прощаясь. Так и стоял у границы гранитного плато, вплотную примкнувшего к Пелене.

«Надеюсь, у нас получится», – подумала Алька, шагнув вперед, еще ближе к неизвестности.

– Готова? – прошептал Мариус и еще крепче сжал ее руку.

– Да.

Шаг, другой, третий.

Алька ощутила легкое сопротивление. Как будто входила в холодное, липкое желе, оно противилось, пружинило, откидывало назад.

«А когда летела с той стороны, наоборот, притягивало», – подумала она, цепляясь за Мариуса. Тот шел вперед легко, и, верно, это было потому, что Мариус не крагх, не двуликий.

На миг Альке показалось, что воздух раскалился. Обжег горло, мелкими иглами впился в легкие – и в это мгновение она полностью погрузилась в Пелену.

Ее накрыл ужас. Как будто она тонет, но не может шевельнуться, чтобы всплыть на поверхность. И тут же последовал сильный рывок, руку едва из сустава не выдернуло. В глаза брызнул яркий свет, то липкое, что тянуло назад, отпустило. Задыхаясь, она упала на одно колено, глаза слезились, вокруг вертелись разноцветные пятна. Синие, коричневые, белые…

«Здесь уже снег идет», – пришла совершенно неуместная мысль.

– Давай поднимайся. – Мариус бережно помог ей встать на ноги. – Давай, маленькая. Нужно отсюда уходить.

– Да, да…

Алька проморгалась кое-как, несколько мгновений постояла, вцепившись в Мариуса. Так надежно, так спокойно.

– Алайна, – голос Мариуса внезапно обрел твердость стали, – Алайна, посмотри на меня, ну?!

«Злится». – Она растерялась и огорчилась.

Ну конечно, с такой-то беспомощной девицей.

– Алечка! – И быстро, торопливо прижался к ее губам. Затем сунул что-то в руки. – Нас предали. Помни меня.

– Что?!

Она посмотрела вверх… И увидела.

Над ними простерлась сеть, свитая из белоснежного сияния. И они оказались заключены под этим куполом.

– Я ничего не могу сделать, – выдохнул Мариус ей в губы, – я не чувствую своей магии.

Взгляд у него был совершенно безумный. И столько страсти, столько невысказанной любви, отчаяния в нем было, что Альку словно на кусочки искрошило. Значит, все? У них ничего не вышло? Вскрикнув, она прильнула к нему. Мыслей не осталось, только ощущение жесткой ткани сюртука под щекой, его пальцы, переплетенные с ее пальцами, и улыбка – совершенно детская, растерянная. Сколько им осталось? Мгновение? Чуть больше?

– Я тебя люблю, – прошептала Алька, – люблю.

Мариус погладил ее по щеке.

– Нас предали, – повторил хрипло, – портал выдержит только одного, он почти пуст.

И буквально оттолкнул от себя Альку. Она, давясь рыданиями, попятилась, и вдруг осознала, что в ее руке – артефакт портала. Небольшая деревянная вещица, со всех сторон зажатая резными бронзовыми пластинами. А потом будто вспышка в памяти – браслет на руке Арианны! Ничем не отличимый от волчка, только выполненный в виде браслета.

– Мариус! – Горло сжалось. – Мариус!

В этот миг сверкающая, обманчиво тонкая сеть рухнула вниз.

Алька заорала от совершенно неконтролируемого, животного ужаса – ей показалось, что шнуры, из которых была свита сеть, режут ее на куски.

Ощущение падения, полет.

И ее выбросило на гранит, смяло, швырнуло вперед так, что она перекувырнулась через голову. Дышать стало больно, слезы брызнули из глаз.

– Мариус…

Еще не соображая, где очутилась, Алька задергалась, когда сильные руки обхватили ее, дернули вверх, встряхнули.

– Алайна! Алайна, что случилось?!

Голос Сантора.