Страсть и надежда

Антон с готовностью налил очередную порцию шампанского.

— И себе сразу же! Я одна не пью!

— Я тоже один не пью.

— Давай сейчас выпьем за… ну я не знаю…

— Выпьем за твою смелость! — искренне сказал Антон.

— За смелость! Чокнулись, опрокинули.

— За успех! — предложил Антон.

— За успех! — согласилась Света.

— И за твой талант!

— За талант, это точно, — уже не совсем трезвым голосом сказала Света. — Потому что я не бездарь! Понимаешь? Я действительно талант. Это он, отец мой, бездарем меня называет. А зачем он так говорит, никому не понятно.

А я талант действительно. Мне знаешь, все об этом говорили.

— Правильно! — подтвердил Антон. Официант принес новую бутылку.

— Ой, какое вкусное все-таки. Сил нет!

— А ты знаешь, Светка, что я думаю.

— Знаю. Ты всегда об этом думаешь.

— Да нет, перестань, — рассмеялся Антон. — Мне кажется, он специально хочет тебя разозлить. Это у отца твоего стиль такой. Если ты сломаешься, уйдешь в быт, станешь обычной домохозяйкой, будешь мужа искать — это то именно, чего он хочет. А не сломаешься, выдержишь — станешь знаменитой художницей. Тоже неплохо.

— А я ему не верю, я ему не верю! — тараторила Света, глядя на пузырьки в бокале с шампанским.

— Да ты ему не верь, ты мне верь. Он просто хочет, чтобы у тебя упрямства побольше было!

— Правильно! А знаешь, Антоша, что мы сейчас сделаем? Мы сейчас выпьем шампанского. Этого замечательного нерусского шампанского. И выпьем за художников. За всех молодых художников, которые не бездари. Которых, знаешь, что ждет? Их ждет… гов-ло… голво… говоло…

Антон не растерялся и помог Свете донести до него свою мысль:

— Го-во-ло-кружительный успех.

— Точно. Успех! Успех, а не провал! Успех, Антоша! — и бедная Светочка чуть опять не расплакалась.

Домой приехали на такси. Была прекрасная лунная ночь. И замечательное опьянение от великолепного шампанского. Казалось, что все в мире устроено хорошо и правильно. И все люди — очень добрые. И весь мир — только ждет каждого твоего слова, чтобы замереть в радостном изумлении.

— "Куда идем мы с Пятачком — большой, большой секрет…", — напевала Света песенку Винни-Пуха.

— "…И не расскажем мы о нем. О нет, и нет, и…"

— И да, — невпопад закончила песню Света. — Да — ты мой рыцарь. Ты мой рыцарь… Ты мой…

— Ну подожди, ну подожди… Я еще не рыцарь. Антон накрутил воображаемые усы и взъерошил настоящие волосы.

— Все. Теперь — рыцарь. Целуй. Сюда — указал на щеку.

Но Света поцеловала его в губы. И он ее поцеловал. Кровь разлилась по телу.

— Подожди, подожди, — зашептала теперь уж Света. — Где же ключ от дома?

Нашла!

Антон поднял ее на руки, чтоб не споткнулась. И в таком виде Света открывала ключом двери. Было очень неудобно, но ужасно романтично.

— Как же мне хорошо! Мне так хорошо… — все повторяла Света. — Прямо не могу… И очень щекотно. Ты такой смелый, такой хороший, такой смешной…

Мне с тобой совсем ничего не страшно.

Антон бережно уложил ее на кровать.

— Лежать! Не шевелиться! — сказал строгим голосом.

— Что-о-о? — хотела возмутиться Света.

— Ничего, — нежно ответил Антон. — Просто я должен снять твои хрустальные туфельки…

* * *

Едва проснувшись, Кармелита сразу почувствовала, что должна поехать к Максиму. Она еще не понимала, зачем. Но твердо знала, что должна. Девушка сама сначала удивилась этому ощущению, этому непоборимому внутреннему призыву. Ведь еще только вчера вечером она была уверена, что ненавидит его, что никогда не сможет простить той непонятной мутной истории с побегом. А тут…

Процедурные формальности уладили очень быстро. И вот она уже стояла рядом с ним, напротив него, но не против него.

— Спасибо, что пришла, — тихо сказал Максим. — Как себя чувствует Миро?

— И ты еще спрашиваешь? Максим насупился:

— Никто не верит в мою невиновность. Даже ты… Еще вчера она бы повторила вслед за ним "Даже я". Но сегодня промолчала.

— Суд признает меня виновным. Кармелита опять не знала, что ему ответить.

— Ты знаешь, я хотел сказать тебе… — Максим замялся на мгновение. — Все у вас с Миро будет хорошо. Я желаю вам счастья…

— Спасибо… — наконец-то смогла ответить Кармелита.

— Если нам не суждено вдвоем… То… пусть хотя бы ты… будешь счастлива. Я бы никогда в жизни не позволил бы себе причинить тебе боль.

Он посмотрел на нее, глаза в глаза, в самую душу. И добавил:

— Потому что я люблю тебя!

После этого Кармелита ничего не помнила, как она вышла из милиции, как вскочила на Звездочку и умчалась куда-то в чащобу. А там, в лесу, она расплакалась, по-детски безнадежно.

Все вернулось. Она посмотрела в его глаза и по боли, растворенной в отчаянии, поняла, что он ни в чем, совсем ни в чем не виноват. Как она могла поверить, хоть на миг, на час, на день, поверить во все то, что наговорил о Максиме этот остолоп Антон.

Нет, это не он предал ее.

Она предала его. Какой-то шестеренке в душе надоело с болью проворачиваться. И она заверещала: "Максим — предатель! Максим — предатель!", чтоб хоть как-то выйти из замкнутого круга.

Она сама дала слабину и только поэтому согласилась на свадьбу с нелюбимым Миро.

И все это время сама себя обманывала, что все как-то сладится.