Страсть и надежда

— Бабушка, а как ты видишь, что можно избежать, а чего — нельзя?

— Это бывает по-разному. Вот когда я Миро гадала, видела кровь. А тебя рядом с ним не было.

— Оставь, бабушка. Это просто ты меня успокоить хочешь.

— Нет. Я хочу, чтобы ты на себя лишнего не наговаривала. В чем виновата, в том виновата. А тут… Что ж, так вышло. Миро этим не поможешь.

— А как ему помочь?.. Он выздоровеет?

— Надеюсь, что да.

— Только бы он выжил, бабушка. Только бы выжил. Я никогда себе этого не прощу.

— Надо ему помочь.

— Так как? Скажи, как? Я смогу?

— Сможешь, сможешь… Ты должна молиться и верить в то, что он поправится.

Кармелита кивнула головой и пошла, тут же помолилась перед иконой в правом углу комнаты. Помолившись, она вернулась к старушке:

— Бабушка, а почему все так несправедливо?!

— Ты это о чем, Кармелита?

— Когда ранили Максима, я дала ему кровь. А сейчас… Выходит, я спасла Максима для того, чтобы он убил Миро. Ну то есть, чуть не убил.

— А ты, что же, уверена, что в Миро стрелял Максим?

— Конечно нет. То есть, я вижу, что он. Глазами вижу. Но сердце, сердце не верит. Хотя я убеждаю себя. Говорю: он — стрелял, и я должна его ненавидеть.

Кармелита тяжело вздохнула.

— Но ведь так не бывает! Так просто не бывает. Он не мог стрелять!..

— Мудрое у тебя сердце, моя хорошая, хоть молодое, но мудрое, с рожденья, наверно. Слушай, деточка, свое сердце, слушай. Оно не обманет.

— Глупое у меня сердце, бабушка. Глупое! Сколько страданий я своим близким принесла.

— Ты все исправишь, доченька.

— Правда?

— Правда.

— Я смогу?

— Ну конечно, сможешь.

— Бабушка, я хочу, чтобы ты всегда рядом была.

— А я и буду.

— Иначе, я без тебя пропаду, совсем пропаду, — сказала Кармелита, крепко обняв Рубину.

Глава 16

Вернувшись в дом Астаховых, Олеся чувствовала ужасное раздвоение. В одних и тех же стенах ходили, размышляли и что-то делали сразу две Олеси.

Одна присматривалась, есть ли Астахов в своем кабинете. А если нет, то начинала предполагать, когда вернется, чтобы можно было безопасно отправить факс.

Другая Олеся лихорадочно билась о стенки заданных условий и думала, что можно предпринять, чтоб не отсылать факс. А еще лучше — придумать что-нибудь этакое, чтоб совсем соскочить с крючка Форса.

И вдруг в какой-то момент снизошло на Олесю озарение. Выход был настолько прост, красив и эффективен, что Олеся в первый момент сама себе не поверила. Потом отбросила всю работу. Села в самом дальнем углу самой маленькой комнаты и постаралась сосредоточиться.

Так, прежде всего нужно успокоиться, все просчитать. Итак, вот ее аргументы для Форса — вроде бы, все убедительно. Подтверждающие документы — тоже на руках. А если он начнет угрожать? Просто грубо, по-бандитски угрожать? Она найдет, что ему ответить!

Олеся поплотней закрыла дверь и набрала номер Форса.

— Алло!

— Здравствуйте, Леонид Вячеславович!

— А Олеся! Привет. Ну как, партийное задание выполнила? Надеюсь, ты уже докладываешь об исполнении.

— Да что вы? Помнится, вы сказали, что мое дело — пыль протирать.

— Э-э, нет, — рассмеялся Форс. — Не совсем так. Я сказал — пыль протирать и факсы отправлять…

— Да. Так вот. Пыль-то я протирать буду, а вот этот факс не отправлю!

— Не понял… Я наверно, что-то не расслышал…

— Повторяю: факс не от-прав-лю!

— Что-о-о?!

— Что слышали. И ничего подобного впредь делать не буду.

— Ладно, тогда я сейчас же позвоню Астахову. Думаю, ему будет интересно узнать, откуда в его доме взялась новая горничная. Так что на этом мы с тобой, пожалуй, прощаемся…

Тут же Олеся рассмеялась, впервые за все то время, что она общалась с Форсом. Он пытался ее запугивать, а у самого голос был неуверенный и настороженный. И никакая бравада не могла этого скрыть.

— Леонид Вячеславович! Не верю! Как говорил Станиславский, не верю. И никогда не поверю, что такой осторожный человек, как вы, не выслушает мои аргументы.

По ту сторону телефонной линии молчали. И Олеся с еще большим воодушевлением продолжила:

— Вот теперь вы молчите. И это у вас получается куда убедительней.

Итак, если вы начнете шантажировать меня, я выложу все, что у меня есть на вас. Компромат номер один. Письмо, которое вы мне отправили для факсования…

— Глупости! — перебил ее Форс. — Письмо отпечатано на обычной бумаге обычным принтером. Его нельзя распознать и приписать мне.

— Само по себе нельзя. Но вместе с компроматом номер два — фирменной салфеткой ресторана "Волга", на которой вашей рукой написано "Факс Зарецкого" и дальше — номер, согласитесь, компромат номер один выглядит достаточно убедительно.

Форс замолчал, задумался. Черт возьми, похоже, это уже серьезно. То есть чисто юридически такие улики, конечно же, ничего не значат. Мало ли для чего и в каких условиях он мог написать на салфетке факс Баро. А уж потом, к случайно найденной салфетке любая аферистка могла бы состряпать и распечатать подметное письмо. Форс тут же выложил все эти аргументы Олесе.

Но оказалось, что она и к этому готова.