Странствующий Цирк Вампиров

Я старался убедить себя, что это невозможно, что они не могли так просто узнать, где живет Слим. Непросто, но не невозможно. Есть множество способов.

Например, они могли за ней проследить.

Я крепко обхватил рукоять ножа. У меня пересохло во рту. Сердце бухало. Пот струился по лицу и капал с носа, ушей и подбородка, прилеплял одежду к телу. Я чувствовал себя так, будто вот-вот из моей груди вырвется крик ужаса.

Но мы так никого и не нашли.

– Я хочу переодеться, – сказала Слим, когда мы закончили обыск.

– Мы идем с тобой, – заявил я.

Думаю, если бы это сказал Расти, она бы резко ответила ему что-нибудь вроде: «И не мечтай!». Но она знала, что я не пытаюсь пошлить.

– Ладно.

Мы поднялись за ней по лестнице. В спальне Слим кинула лук и стрелу на кровать и обратилась к нам:

– Подождите в коридоре.

Потом начала снимать колчан. Не слишком обращая внимание на происходящее, она потянула ремень наверх через левую грудь. Кожа зацепилась за ткань внизу чашки и потянула ее за собой.

Когда натянувшаяся лямочка стала давить, Слим наконец заметила, что происходит – и что мы за ней наблюдаем, – и резко повернулась к нам спиной.

– В коридор, – напомнила она. – Понятно?

– Уходим, уходим, – пробормотал Расти.

– Я не стану закрывать дверь полностью, – добавил я.

– Хорошо.

Мы вышли из спальни, и я прикрыл дверь.

– Ты это видел? – спросил Расти одними губами.

Я посмотрел на него с угрозой.

– Ой, да ладно, как будто ты сам не пялился на нее!

– Почему бы тебе не пойти в ванну и не смыть с себя кровь? – спросил я нормальным голосом. – А я соберу осколки.

Он помотал головой.

– Лучше я помогу тебе.

– Ты все заляпаешь кровью.

Он посмотрел на свои руки. Они выглядели так, будто их выкрасили ржаво-красной краской. Подняв ладони, Расти сжал и разжал пальцы. Кожа издала тихий липкий звук.

– Да, и правда, стоит вымыться, – признал он. – Но тебе придется пойти со мной.

– Ты что, боишься?

– Да пошел ты, – Расти показал мне средний палец. Потом отвернулся, прошествовал в ванную в дальнем конце коридора и исчез за дверью. В следующий момент она захлопнулась, и я услышал тихий звон защелки, когда Расти заперся изнутри. Тут же раздался звук бегущей воды.

Я остался в коридоре один.

И мне это совершенно не понравилось.

То, что мы обыскали дом, еще не значило, что мы в безопасности. Вот так, разделившись, мы могли попасться по одному.

– Слим? – позвал я.

– Да? – откликнулась она из комнаты.

– Ты в порядке?

– В полном.

– Ты уже?..

Слим распахнула дверь так резко, что я чуть не подпрыгнул. Она смотрела на меня, широко улыбаясь.

Теперь на ней была чистая белая футболка, обрезанные джинсы и старые теннисные туфли, которые были белыми в какое-нибудь давнее лето, когда она называлась Дэгни, Фиби или Зок. Через тонкий хлопок футболки просвечивал купальник.

Выйдя из комнаты, она оглядела коридор:

– Расти в сортире? – спросила она.

Вода все еще бежала.

– Да, приводит себя в порядок.

Слим кивнула:

– Я так и думала, – потом она посмотрела на меня и сказала: – Я рада, что вы, ребята, пошли со мной. В одиночку я бы, наверное, умерла от страха.

– Ты что, шутишь? Ты же ничего не боишься.

– Я всего боюсь.

– Ну конечно. Ты – самый храбрый человек из всех, кого я знаю.

Слим улыбнулась.

– Это ты так думаешь, – затем она посмотрела в сторону ванной.

Дверь по-прежнему была закрыта, бежала вода.

Слегка наклонив голову набок, Слим посмотрела мне в глаза.

При свете дня ее глаза становились светло-голубыми, но в полумраке коридора они приобрели глубокий синий цвет летнего неба на закате. С настойчивостью, беспокойством и надеждой Слим, казалось, искала что-то в моем взгляде.

Она никогда раньше так на меня не смотрела, и я не понимал, что это значит.

Она хочет, чтобы я ее поцеловал?

«Неужели правда? – гадал я. – Попробуй, и узнаешь».

Но, может быть, на самом деле она хотела не этого.

Мы смотрели друг на друга. Вскоре я был уже уверен в том, что она хотела, чтобы я ее поцеловал. Не просто хотела, но ждала этого. Ждала, что я подойду, обниму ее и поцелую в губы.

Я тоже этого хотел. Я этого жаждал. Я давно уже мечтал ее поцеловать, а теперь она об этом практически умоляла.

Но я не мог сдвинуться с места.

«Давай же! Вперед! Она же этого хочет!»

Я стоял как пень – с той только разницей, что древесина не потеет и не трясется.

Теперь я был напуган даже больше, чем когда мы обыскивали дом, но теперь страх был смешан с желанием и отвращением к самому себе за трусость.

«Давай уже!»

Пытаясь придумать оправдание своему бездействию, я подумал: «Если я попытаюсь сейчас ее поцеловать, нас может застать Расти».

Вода все еще бежала.

«Чего он там так долго возится?»

А потом я подумал: «Ну и что, что он увидит, как мы целуемся? Давай уже, иди к ней. Поцелуй ее прежде, чем она передумает…»

Раздался звук смываемой в унитазе воды.