Странствующий Морф

Он мог слышать разговоры остальных, но их слова были такими тихими и нечеткими, что можно было считать, что вокруг тишина. Он устал и довольно сильно обеспокоен не только нынешним положением, что здесь на дороге они замедлились так, что чуть не ползут, но также и их будущим. Он ничего не сказал, но лишь задумался о том, сколько еще ему предстоит сделать, чтобы выполнить задание, которое на него было возложено Королем Серебряной Реки. Его сомнения и опасения возрастали каждый раз, когда он думал, насколько он плохо подготовлен и оснащен для того, чтобы кому–то помочь.

— Ты крайне тих, — сказала она ему.

— Просто думаю.

Она наклонилась и поцеловала его. Ее лицо сияло в звездном свете, а глаза были такими яркими, чистыми и открытыми, что он смог прочитать любовь, которая в них отражалась. Это было желанным утешением, что, по крайней мере, один человек верил в него.

— Ты можешь это сделать, Ястреб, — сказала она ему. — Я знаю, что ты беспокоишься. Знаю, что ты думаешь, как много на тебя возложено. Но я знаю, какой ты. Ты отличаешься от других людей. Не только тем, что у тебя волшебная кровь или магия, которую ты можешь использовать. Но еще и тем, что у тебя есть внутренняя сила, которая позволяет тебе делать такие вещи, которые остальные люди даже не подумали бы и начинать.

Он улыбнулся:

— Звучит неплохо.

— Не смейся надо мной, — сразу же сказала она, выражение ее лица изменилось с мягкого до жесткого. — Я не говорю тебе это только для того, чтобы заставить тебя лучше себя почувствовать. Я говорю это, потому что это правда и тебе нужно это запомнить.

Его улыбка поблекла.

— Ладно, я не хотел над тобой подтрунивать. Я знаю, как ты ко мне относишься. Так же, как и я к тебе. Также, я знаю, какая ты. Я видел, какой сильной ты была в компаунде на нашем суде. Даже, когда судьи не пожелали, чтобы ты заступилась за меня. Даже когда твоя мать не вступилась за тебя. Даже после того, как они сказали, что сбросят нас со стены.

Он сделал паузу:

— Даже когда они это сделали.

Она снова поцеловала его, на этот раз сильнее, как печать доверия.

— Тогда ты должен верить мне, когда я говорю тебе, что ты сможешь сделать то, о чем тебя попросили. И неважно, насколько невозможным это звучит. Ты сможешь это сделать. Ты сможешь найти путь.

Она отодвинулась от него:

— Есть еще кое–что, что мне нужно тебе сказать, и мне нужно, чтобы ты выслушал внимательно и не перебивал. И не осуждай меня.

Он взглянул на нее:

— Я не имею права тебя осуждать.

— Ты еще не услышал того, что я должна сказать.

— Это неважно, — настаивал он. — Ты можешь сказать что угодно.

— Хорошо. — Она снова крепко схватила его руки. — Когда мы стояли перед судьями на нашем суде в компаунде и казалось, что все было против нас и не осталось никакой надежды, я сказала судьям, что я состояла с тобой в связи и ношу твоего ребенка. Я сказала это, чтобы спасти нас, убедить судей не сбрасывать нас со стен. Но их это не интересовало. Они не признали ни брака, ни ребенка. Они дали мне это ясно понять.

Ястреб начал было говорить, но она быстро приложила свой палец к его губам, чтобы он молчал.

— Ты обещал не прерывать, — напомнила она ему, а затем убрала палец. — Когда потом мы были на стенах, ты спросил меня, правду ли я сказала про ребенка. Я сказала, что нет, что я сказала это судьям только для того, чтобы попытаться спасти нас.

Она сделала паузу.

— Я солгала тебе. Ребенок есть. Наш ребенок. Но я не могла рассказать тебе. Я не смогла бы смотреть, как ты умираешь, зная, что у нас был ребенок и что наш ребенок умирает вместе с нами. Так что я солгала.

Она слабо улыбнулась ему.

— Вот почему я не могла прыгнуть, когда ты попросил меня сделать это. Я не могла заставить себя убить нашего ребенка, даже если не было никакой надежды. Я не могла сделать этого.

Она посмотрела на него, внимательно изучая его лицо:

— Ну вот, теперь твоя очередь. Теперь ты можешь что–нибудь сказать.

Он в удивлении покачал головой:

— Могу я сказать, как я счастлив?

Она кивнула со слезами на глазах:

— Это было бы прекрасно.

— Могу я сказать, что меня не заботит ничего — ничего! — так сильно, как это? Когда ты сказала тем судьям, что у нас будет ребенок, когда я услышал, как ты это говоришь, я не мог в это поверить. Но позже, в своей камере, я думал об этом. Я думал, что это было печально, ужасно и удивительно, и я хотел этого так сильно, что едва находил себе место, потому что я не верил, что это может произойти. Нас приговорили к смерти. У нас никогда не будет ребенка. Поэтому я спросил тебя на стене и вздохнул с облегчением, когда ты сказала, что не было никакого ребенка.

Он резко выдохнул:

— Но теперь. Теперь, Тесса, я так счастлив. Мне все равно, что ты солгала. Я знаю, что ты это сделала ради меня. Я понимаю. Но я хочу этого ребенка. Неважно, что еще произойдет, я хочу его. Самый новый член нашей семьи. Призраков. Но не тот Призрак, который унаследует руины, которые разрушили наши родители. Не тот. Это будет ребенок, который поможет восстановить мир. Этот ребенок будет началом чего–то замечательного.