Фитц Виджилант, однако, не так легко перенес открытие, что Шайн его сестра. К моему удивлению, он не отказался от имени своего отца, которое носил как его бастард, и не взял фамилию Чейда. Несколько недель он угрюмо молчал. Сидя же рядом с Шайн за столом, он не отрывал глаз от еды и не вступал в беседу. Я был рад, что Чейд обычно ел в своей комнате, и Шайн чаще всего присоединялась к нему, иначе старый Чейд быстро разгадал бы причину поведения Ланта. Взгляды, которыми он провожал Шайн в коридорах, были слишком откровенными, чтобы я мог чувствовать себя спокойно. Я боялся вмешиваться, но когда уже решил, что придется, в дело вступил Риддл.
Однажды вечером он настоял, чтобы Лант сел ужинать вместе с нами, и начал обсуждать с ним достоинства его любимых таверн в Баккипе. Это привело к позднему походу в три из них, в результате мы возвращались в замок на рассвете, ощутимо покачиваясь. Наконец, когда мы почти ощупью пробирались по темной обледенелой дороге, у Ланта вырвался жалобный вопль:
– Но никто не понимает, что произошло, и что я чувствую!
Риддл сказал ему прямо:
– И это лучшее, что случилось в этой истории с тобой и теми, кто тебе дорог. Оставь это позади, и подумай об этом снова через двадцать лет. Что бы ни случилось, ты не можешь этого изменить. Так что хватит за это цепляться, и позволь времени и расстоянию сделать свое дело.
Я тащился за ними в темноте. Ночь была холодной, и мое лицо застыло, словно маска. Я пытался подумать о своем, но Риддл запел старую песню про сына лесоруба, и после второго куплета мы с Лантом стали подпевать. Когда Лант спустился к столу на следующий вечер, он объявил, что провел день за ловлей рыбы с открытой лодки и поймал камбалу размером с маленького ребенка. Я был бесконечно рад, заметив, как Неттл одарила Риддла особенной улыбкой над склоненной головой Ланта, пока тот поглощал еду с аппетитом, какого мы не видели с Зимнего Праздника.
Так длинные зимние месяцы шли мимо всех нас. Я был одинок, как никогда в жизни, и это меня устраивало. Я пестовал это уединение и не позволял, чтобы хоть что-то глубоко меня затрагивало. Наедине с собой я строил планы. С сердцем охотника я ждал, пока зима пойдет на убыль, и придет погода, больше подходящая для путешествий. Я написал несколько очень длинных писем - Неду, Кетриккен и еще одно Неттл и Риддлу. Я раздумывал, не написать ли нерожденному внуку, и решил, что погряз в сентиментальности. Самым трудным было письмо Чейду, так как я сомневался, сможет ли он когда-нибудь прочесть его в здравом уме. Как и Верити, я подписался, запечатал свои послания и отложил их.
Я стоически переносил каждый день, ожидая, как то, что было сломано, медленно исцелится. Мой Скилл вернулся ко мне щекоткой случайных мыслей, затем в шепотках. Сначала по совету своей дочери я использовал его как можно меньше, и учитывая все ее рекомендации. Затем я упражнялся в нем, но строго, в кратких сообщениях Олуху или общих замечаниях Неттл. Я узнал, сколько разных групп было в Баккипе, и бесстыдно подслушивал их разговоры, когда они были беспечны. Я укреплял свою дисциплину Скилла так же систематично, как восстанавливал мышцы тела и боевые навыки. Днем я получал синяки на тренировочном дворе, а ночью практиковался метать ножи и доставать яд из рукава. Я наблюдал, как погода становился все лучше для путешествия, и ждал, пока я сам стану еще смертоноснее.
Каждое создание, доверенное мне, я передал в заботливые руки. Ворона стала забавным дополнением к комнате Шута, так как Персиверанс каждый день приносил ее повидаться с ним. Она составляла Шуту компанию, как ни один человек не смог бы, и временами я думал, не объединила ли их нить Уита. Она набиралась от него слов, как голубь клюет зерно. Несмотря на слепоту, он научил ее фокусам, и я никогда не удивлялся сильнее, чем в тот день, когда он сказал ей: “Взять ложку Фитца”, и она быстро проскакала через стол и утащила мою ложку. Казалось, Мотли не реагировала на мой Уит, но ее язык и быстрота реакций были такими же, как у животного, связанного с кем-то Уитом. Она озадачивала меня.
Что касается Флитер, мне редко нужна была лошадь, пока я жил в замке. Время от времени я навещал ее в конюшнях. Несколько раз я находил там Пейшенс, облокотившуюся на дверь стойла и явно восхищенную лошадью. Так что я не удивился, когда однажды Флитер махнула мне головой.