Странствия Шута

Волна тепла окатила меня. Снег растаял и стек с драконьего тела, а сам дракон заискрился голубым и серебряным светом. Тепло влилось в мою руку и растеклось по всему телу. Я привалился к дракону, сделавшемуся вдруг как будто живым. Но чем теплее становилось, тем больше меркло ощущение жизни внутри дракона, которое я улавливал Даром. Я потянулся к нему, но уже не смог коснуться.

Верити! – позвал я, но он не ответил. Только продолжал источать тепло.

Я обнаружил, что могу спрятаться под подбородком дракона, между передних лап. Мою спину уже не сводило от холода. Я был в объятиях чуда, в тепле и безопасности. Я закрыл глаза…

Пришел рассвет. Меня разбудили птицы. Я уже не чувствовал никакого тепла, кроме собственного. Выкарабкавшись из своего убежища на зимний рассеянный свет, я отряхнул сухие листья и иголки и положил руку на чешуйчатый лоб моего короля.

Холодный камень и тишина. Крохотные сосульки наросли в уголках его глаз, словно застывшие слезы. За минуты тепла и утешения мне приходилось расплачиваться растущим отчаянием и опустошенностью. Но я все равно ни о чем не жалел.

– Прощайте, – сказал я дракону. – Доброго пути, и пожелайте мне удачи.

Я снова натянул рукавицы. Тепло оставалось со мной, когда я направился обратно в лагерь. Я шагал размеренно и быстро, надеясь увидеть желтый свет костра еще до того, как стемнеет. Небо затянули облака и принесли чуть более теплый воздух. Я переходил на бег, потом обратно на шаг и снова на бег, размышляя обо всех вопросах, на которые не имел ответа.

Заяц, притаившийся под давешними кустами шиповника, дернул ухом с черной каймой и выдал себя. Он сидел неподвижно, неразличимый в своей зимней шубе на снегу, усыпанном прутиками и птичьим пометом. Не глядя в его сторону, я шел прямо, пока не оказался рядом, и тогда резко повернулся и бросился на него.

Я накрыл его плащом, одной рукой в рукавице ухватил за бешено лягающуюся заднюю лапу, другой сдавил голову и резким движением свернул шею. Заяц тут же испустил дух. Я держал его одной рукой, а он висел, неподвижный, теплый и мертвый.

– Чтобы жить, приходится убивать, – печально сказал я ему, взял пушистое тельце под мышку и, поплотнее запахнув плащ, зашагал дальше.

День угасал. Деревья, казалось, придвинулись ближе, мороз набросился на меня с новой свирепостью. Я шагал и шагал. Ближе к цели свет костра служил мне путеводным маяком. Как ни странно, я чувствовал себя победителем. Я сумел снова поговорить с Верити, пусть и недолго, и я знал теперь, что мой король по-прежнему где-то есть, пусть и в ином облике. Ягоды шиповника в узелке и тяжелая заячья тушка согревали мое сердце гордостью. Пускай я стар, пускай мои суставы ноют от холода и я потерпел множество неудач за последние месяцы. Но я все еще могу охотиться и приносить мясо в общий котел, а это уже что-то. Гораздо больше, чем мне удавалось в последнее время.

Поэтому в круг света от костра я вошел усталый, но довольный. Лант и Персивиранс сидели на корточках, глядя в огонь. Я окликнул их, помахал тушкой зайца и бросил ее Перу. Он поймал добычу в охапку, и оба уставились на меня.

Я ухмыльнулся:

– Эй, в чем дело? Вы что, не умеете разделывать зайца?

– Конечно умею! – возмущенно ответил Пер, но Лант одновременно с ним сказал:

– Тот, кого ты зовешь Шутом… Он был здесь. С девушкой по имени Спарк.

– Что? – У меня голова пошла кругом. – Почему?.. Как?.. Где он?

– Они ушли, – ответил Лант, а Пер добавил:

– Обратно в тот камень, из которого мы вышли.

– Нет, – произнес я с мольбой, хотя и знал, что этой мольбы ни один бог не услышит.

Лант хотел что-то сказать, я ткнул в него пальцем:

– Ты! Расскажи мне все по порядку, в мельчайших подробностях. А ты, Пер, займись зайцем.

Я обошел костер, уселся на корточки напротив них и приготовился слушать.

– Рассказывать особенно нечего. Мы были тут, следили за костром, по очереди ходили за дровами. Пер подстрелил белку из пращи. Мы оставили тебе немного, но когда к ночи ты не вернулся, съели и это. Мы сделали себе палки, и я показал мальчику несколько приемов, которых он не знал. Мы разговаривали. – Он покачал головой. – Больше делать было нечего. Потом, когда уже совсем стемнело, мы услышали шум – такой глухой удар. Мы оба обернулись на звук и увидели их. Они лежали в снегу, и мы сперва их не узнали, так они были закутаны. Потом тот, что меньше ростом, сел, и Пер закричал: «Эш!» Пер помог ему встать, и Эш сразу сказал: «Помогите моему хозяину! Он цел?» Тогда мы помогли встать и второму, и оказалось, что это женщина. Потом я пригляделся и узнал Шута. Мы отвели их к костру. Они оба были одеты тепло, но очень старомодно, и почему-то в женскую одежду. На них были пышные меха, попахивающие плесенью. Пер звал девочку Эшем, но Шут сказал, что ее зовут Спарк. У нее на спине был большой мешок, а у Шута в руках посох.