Странствия

Зеймото, видя, что ничем иным он не может доставить большее удовольствие наутакину и достойно отплатить за оказанные милости, преподнес ему свое оружие. Сделал он это, вернувшись как-то раз с охоты, на которой настрелял большое количество голубей и горлиц. Наутакин принял подарок как величайшую драгоценность, заверил Зеймото, что мушкет дороже ему всех сокровищ Китая, и в благодарность велел выдать ему тысячу таэлей серебром, настоятельно прося его показать, как делают порох, ибо без него мушкет окажется бесполезным куском железа. Зеймото обещал выполнить его просьбу и обещание свое сдержал. И так как отныне главной радостью и развлечением наутакина было стрелять из мушкета, приближенные его, видя, что ничто иное не может так его порадовать, как это развлечение, приказали по образцу подаренного мушкета изготовить другие, такие же, что и было вскорости выполнено. Увлечение этим оружием и любопытство к нему росло не по дням, а по часам, и когда мы через пять месяцев с половиной покинули этот остров, там уже было свыше шестисот мушкетов. А когда меня в последний раз послал туда вице-король дон Афонсо де Норонья с подарком королю Бунго ^{234}, что произошло в 1556 году, японцы уверяли меня, что в городе Фушеу ^{235}, столице этого государства, мушкетов уже имеется тридцать тысяч ^{236}. Я очень удивился тому, что их стали столь быстро производить, на что некоторые купцы, люди благородные и почтенные, сказали мне, что на всем японском острове мушкетов уже более трехсот тысяч и что они сами купили их двадцать пять тысяч у лекийцев за шесть поездок, совершенных на их остров. Итак, благодаря одному-единственному мушкету, который Зеймото с самыми лучшими намерениями, из дружбы подарил наутакину, чтобы как-то отплатить ему хотя бы отчасти за оказанные ему почести и милости, как я уже раньше говорил, огнестрельное оружие настолько размножилось в этой стране, что нет деревни, ни местечка, какими бы незначительными они ни были, где бы не оказалось свыше сотни мушкетов, а уж в крупных и значительных городах иначе их не считают, как на многие тысячи. Из этого явствует, какого рода люди эти японцы и какую приверженность они имеют к военному делу, которое доставляет им больше удовольствия, чем всем прочим доселе известным народам.

Глава CXXXV

Как наутакин велел показать меня королю Бунго, что я увидел и что со мной приключилось, прежде чем я прибыл туда, где он находился

Мы уже двадцать три дня жили в свое удовольствие на острове Танишума, отдыхая и занимаясь рыбной ловлей и охотой, к которым японцы имеют большую склонность, когда в порт к нам зашел корабль из королевства Бунго, на котором прибыло большое количество купцов. Как только они сошли на берег, они явились с подарками к наутакину, как это у них принято. Вместе с ними прибыл с сопровождавшей его челядью и один пожилой человек, которому все оказывали большое почтение. Опустившись на колени перед наутакином, он передал ему письмо короля Бунго и богато отделанный золотом меч, а также коробку с веерами, которую наутакин принял с превеликими церемониями. Последний, подробно расспросив посла о разных делах, прочел письмо короля и, уразумев содержание его, некоторое время пребывал в задумчивости, после чего, отпустив посла и приказав принять его с должными почестями, велел нам явиться к нему и, подав знак толмачу, находившемуся немного поодаль, сказал нам:

— Очень прошу вас, друзья мои, выслушать это только что переданное мне письмо короля Бунго, повелителя моего и дяди, после чего я скажу вам то, чего я от вас желаю.

И, передав послание короля своему казначею, велел прочесть его вслух. Гласило оно следующее:

«Правый глаз лица моего, восседающий в одинаковом почете со мной, как и все любимые мною, Хиаскаран Гошо, наутакин острова Танишума, я, Орежендо, отец твой по истинной любви, как и тот, имя которого ты восприял, король Бунго и Факаты, повелитель великих домов Фиансимы, и Тозы, и Бандоу ^{237}, верховный глава малых властителей островов Гото ^{238}и Шаманашеке, извещаю тебя, сын мой, словами, изреченными устами моими, что в недавнем прошлом люди, прибывшие из твоей земли, сообщили мне, что в твоем городе пребывают три шеншикожина с конца света, люди, очень сходные с японцами, одевающиеся в шелка и препоясывающие мечи, но не как купцы, занимающиеся торговлей, а как люди, коим дорога честь и которые ею одной стремятся позлатить свои имена. Люди эти сообщили тебе ценные сведения о том, что творится во внешнем мире и, в частности, поручились своей честью, что существует некая земля, значительно превосходящая размерами нашу, в которой обитают черные и коричневые люди, — известие, для нашего ума непостижимое.