Странный Томас

– Вот что он пытался сказать тебе, странный ты мой. «Моя мать умерла четырнадцатого августа, сам я умер шестнадцатого, а тебе предстоит умереть пятнадцатого, такой вот у нас получится расклад, если ты не побережешься».

– Ничего такого он не пытался мне сказать, – запротестовал я.

– Неужели ты думаешь, что он к тебе приставал?

– Он более не ведет романтическую жизнь. Он мертв.

– И потом, – вставила Терри, – Элвис не был геем.

– Я и не говорил, что он – гей. Сторми на это намекнула.

– Я готова поставить «Гриль» и мою правую ягодицу на то, что Элвис не был геем.

Я застонал.

– Более безумного разговора я не слышал.

– Да перестань, – отмахнулась Терри, – у нас с тобой бывали разговоры куда безумнее.

– Согласна, – кивнула Сторми. – Одд Томас, ты – фонтан безумных разговоров.

– Гейзер, – предложила Терри другой вариант.

– Это не я, а моя жизнь, – напомнил им я.

– Держись от всего этого подальше. – Волнение Сторми передалось Терри. – Пусть разбирается Уайатт Портер.

– Он и будет разбираться. Я же – не коп, вы знаете. И не прикоснусь к оружию. Я могу лишь советовать ему.

– На этот раз даже не советуй, – не унималась Сторми. – В этот раз держись в стороне. Поедем со мной в Вегас. Прямо сейчас.

Мне хотелось выполнять все ее желания. Мне нравится выполнять ее желания, от этого птички поют слаще, пчелы собирают больше меда, мир становится лучше. Таково мое отношение к ее желаниям.

Но желание сделать что-то для Сторми и то, что ты должен сделать в данной ситуации, далеко не одно и то же.

– Проблема в том, что я здесь для того, чтобы выполнять эту работу, а если я попытаюсь уйти, работа только последует за мной, так или иначе.

Я поднял стопку. Забыл, что она пустая. Поставил на стол.

– Когда у меня есть конкретная цель, мой психический магнетизм работает в двух направлениях. Я могу кружить по городу и найти того, кого нужно найти… в данном случае Робертсона… или его притягивает ко мне. Если он хочет притягиваться, иногда даже если не хочет. И во втором случае я гораздо в меньшей степени контролирую ситуацию, а потому велика вероятность, что меня… могут неприятно удивить.

– Это всего лишь теория, – покачала головой Сторми.

– Я ничего не могу доказать, но знаю, что это правда. Нутром чую.

– Я всегда исходила из того, что думаешь ты не головой. – Тон Сторми изменился, настойчивость, где-то даже злость, ушли, уступив место смирению и любви.

– Будь я твоей матерью, я бы надрала тебе уши, – улыбнулась Терри.

– Будь ты моей матерью, меня бы здесь не было.

Эти женщины были мне самыми дорогими, каждую я любил по-своему, вот и отказ в том, что они от меня хотели, дался мне с трудом, пусть я и знал, что поступаю правильно.

Свечи окрашивали наши лица в золотистый свет, обе с тревогой смотрели на меня. Словно женская интуиция позволяла им увидеть недоступное даже моему шестому чувству.

Из динамиков проигрывателя си-ди Элвис вопрошал: «Тебе одиноко сегодня?»

Я посмотрел на часы.

– Уже пятнадцатое августа.

И когда начал подниматься, Сторми не остановила меня. Тоже встала.

– Терри, я думаю, тебе придется искать мне замену на завтра. Или попроси Поука выйти в первую смену, если он не будет возражать.

– А что, ты не можешь одновременно готовить и спасать мир?

– Нет, если ты не хочешь, чтобы посетители твоего ресторана ели подгоревший бекон. Извини, что не предупредил заранее.

Терри проводила нас до двери. Обняла Сторми, потом меня. Подергала меня за ухо.

– Чтобы послезавтра с самого утра стоял у плиты, а не то отправлю тебя мыть посуду.

Глава 29

Согласно большому цифровому термометру на стене здания «Банк Америка» температура воздуха в Пико Мундо упала до относительно приемлемых 90 градусов[47]. Полночь миновала, пошло время разрешенных полетов на метлах.

Легкий ветерок дул по улицам города, то спадая, то чуть усиливаясь. Горячий и сухой, он шелестел листвой фикусов, пальм, палисандровых деревьев.

На улицах Пико Мундо царила тишина. Когда ветер стихал, мы слышали, как щелкали реле-переключатели в блоках управления светофоров на перекрестках, меняя свет с зеленого на желтый и красный и обратно.

Шагая к квартире Сторми, мы оставались начеку, ожидая, что Боб Робертсон, как черт из табакерки, выпрыгнет из-за припаркованного автомобиля или из дверной арки.

Но, кроме листвы, которую шевелил ветер, двигались разве что ночные мотыльки, кружащие вокруг уличных фонарей и улетающие от них к Луне, а может, и к Кассиопее.

Сторми живет в трех кварталах от «Пико Мундо гриль». Мы держались за руки и шли молча.

С планами на грядущий день я уже определился. Несмотря на все ее возражения, она знала, так же, как и я, что мне остается лишь одно: помогать чифу Портеру остановить Робертсона, прежде чем начнется бойня, которая снилась мне уже три года.

Новые аргументы Сторми привести не могла, старые повторять не хотелось. А разговоры ни о чем этой ночью, с учетом приближения драматической развязки, не могли доставить удовольствия.

Старый двухэтажный викторианский дом после капитального ремонта разделили на четыре квартиры. Сторми жила на первом этаже, в правой половине дома.