Страна Живых

В 103 больнице жизнь текла своим чередом. Все постепенно налаживалось, обустраивалось, условия работы становились все более комфортными. Почти везде уже были импортные кондиционеры, новая мебель, красивые стеклопакеты. По холлам стояли большие холодильники, телевизоры, тут и там персонал работал на компьютерах. За какие-то три года архаические пишущие машинки ушли в прошлое, доки уже вовсю использовали ноутбуки.

У Насти в лаборатории тоже все было переоборудовано. Сложные приборы с микропроцессорами вытеснили древние музейные экспонаты. Работать стало гораздо проще, приятней, уже во всем чувствовался европейский подход. Вместе с тем все сестры и лаборантки ощущали некоторое возрождение старой совковой системы учета, возвращение никому не нужной отчетности и писанины. Каждую неделю начальство требовало то завести новый журнал, то меняло форму талончиков, то изменяло в очередной раз правила санитарно-гигиенического распорядка.

Настя имела на это твердую жизненную позицию: «Пусть делают, что хотят, будем работать». Она быстро приспосабливалась, никогда не ворчала, от начальства держалась подальше, и всегда находила время доброжелательно пообщаться с подружками.

Грузовой лифт дернулся, Настя придержала столик на колесиках, но пробирки все равно подпрыгнули. Операционная сестра Маша глядела на нее из-под глубоко надвинутого колпака, взгляд – очумелый из-за многочисленных дежурств и возможно, бурной личной жизни.

Настя улыбнулась:

– Как жизнь?

– Цветет и пахнет! Вот выйду замуж, остепенюсь, оставлю пару любовников, не больше, – они засмеялись.

Маша везла из автоклава каталку со стерильными наборами в одноразовой упаковке, металлические биксы уже почти перешли в область древних преданий.

– А как твои дела?– поинтересовалась она у Насти.

– Потихоньку, – Настя не выглядела не слишком счастливой, ни чересчур опечаленной.

– Как Олег?

Настя пожала плечами, мотнула головой в сторону, жалобно поджала губу:

– Лучше. Сознание не теряет, судорог не было. Научился уже сам в ванну залезать. Но комплексует ужасно. Не считает себя нормальным.

– Я его по телевизору видела, он здорово держался, молодец.

– Да, а потом у него все болит, лежит пластом, едва не плачет. Но, немножко оклемается – и сразу гимнастику делать начинает. Даже по ночам делает.

– А Вы с ним не…?

Настя рассмеялась.

– Да куда там! Он же меня боится! Глаз не поднимает! Он же не полностью восстановился. Стеснительный, жуть. Комплексы у него. Силу хочет сначала набрать. Но заботится, так трогательно, чайник к моему приходу сам ставит.

– Ничего, главное, чтоб не пил, а как прибор заработает – только держись! Сосуды не повреждены, размер, – она задумалась, вспомнила, – нормальный размер! Антибиотиками пролечен, порочащих связей не имел!

Настя прыснула – Маша умела подбодрить подруг, пусть и несколько брутальным способом. Она отсмеялась, но поспешила сменить тему разговора:

– У вас сегодня много операций?

– До хренища! Две обширные, с переливанием крови, ты к нам набегаешься!

– Атас! Куда же их положат? Реанимация же забита!

– Переведут двоих. Хирурги точно, смерти нашей хотят.

– Да, а если ночью кто поступит? – Настя проговорила это, уже вытаскивая из лифта свою тележку с пробирками – ей предстояло брать плановые анализы по отделениям.

– Будем крутиться, – Маша придержала каталку с наборами, и поехала выше – в оперблок.

Настя проверила свои листочки с записями : «Для начала взять кровь у тяжелых больных. Сколько их? Ого, сорок восемь человек»!

Олег вылез на улицу, сел во дворике, наблюдая, как ветер гоняет по асфальту комья тополиного пуха. На детской площадке носились детишки, толкались алкоголики.

Олег заметил, что алкоголики разбиваются на три большие подгруппы.

Первую подгруппу составляют молодые парни и девушки, сидящие на пиве и «легких» коктейлях. Они больше тусуются по подъездам, лестничным клеткам, иногда совершают короткие гуляния до супермаркета, и обратно. Причем, как заметил Олег, количество парней в таких кучках значительно превышает количество девушек.

– Точно, значит, часть этих уродов женится на непьющих девушках, и они потом разведутся, – поддакнул Шалый.

– Детишек жалко, – всхлипнул Кедр, – ведь без отцов останутся.

Олег больше сочувствовал девушкам, которым статистика оставила в пары таких незавидных партнеров, с ранней юности вставших на путь деградации.

Вторую часть алкоголиков составляли семейные пары. Тут были две подгруппы. Подгруппа с грудными младенцами сидела с колясками, и напивалась на открытом воздухе. Это был дружный коллектив молодых мамаш и отцов, собирающих общий стол на детской площадке, с закуской, и выпивкой. Они все дружно курили, чтобы детишки в колясках не привыкали к излишне свежему воздуху. Вторая подгруппа состояла из семейных пар со стажем. Они надирались в своих квартирах, и только громкими криками из окон сообщали миру о своем существовании.