Страна, которой нет

«Смертная – очень подходящее слово», - подумал Рахим, глядя на опустевшую дорогу. Четырнадцать часов назад ему сбросили спутниковый снимок: из Кепсута выдвигалась колонна техники, по меньшей мере, восемь танков и три десятка автомобилей. И кажется именно сюда. Он ждал появления противника всю ночь, и не выспался, его люди тоже. Но мятежники не торопились. Или заблудились. Или встретили кого-то еще – хотя это Рахим бы услышал, а, может быть, даже увидел бы, если бы в Балыкесире опять подсуетились со спутниковой съемкой. Встретили кого-то. Или упали с края мира. Где-то тут он должен был быть. Или ушли собирать ромашки. Невозможно, скажете? А все остальное, значит, возможно?

Застава на дороге представляла собой сборную солянку – батарея из четырёх устаревших орудий, да рота солдат с автоматами и гранатомётами. Позиция, хоть и лучшая в окрестностях – всё равно, мягко говоря, не подарок. Если на той стороне мало-мальски грамотные командиры, они сначала раздолбают заставу из танковых пушек, находясь на дистанции, с которой по танкам почти невозможно вести эффективный огонь, а потом намотают на гусеницы то, что от неё останется. Впрочем, если даже они дураки, что сомнительно, и решатся на лобовую танковую атаку, шансов у заставы всё равно примерно один из ста.

А если пролетевший утром беспилотник принадлежал мятежникам – они не просто не дураки, у них и воздушная разведка есть.

С того самого утреннего часа у Рахима разболелась голова. В затылок будто ввинчивали тупой штопор. Он проглотил несколько таблеток и теперь вслушивался, ожидая, что вот-вот боль и муторное раздражение пройдут, сменившись, как обычно, легким головокружением и непродолжительной эйфорией. Лекарство не действовало, словно подчинившись всеобщей окрестной апатии и безнадеге.

Город за спиной иногда давал обстановку, но на деловые вопросы толком не отвечал, отмалчивался. Мост, допустим, взорвали – но какой-то «воздух» у округа еще был, натовцы Балыкесир почти не долбали, сельскохозяйственный район, дыра... «Воздух» был, но Рахим на него не рассчитывал. Развал, разор, немного страха перед натовскими беспилотниками, регулярно валившими военную технику всех сторон без тени избирательности, но главное – апатия. И тупой усталый испуг, не позволяющий ни сдать город, ни обороняться всерьез. Разозлишь ведь сопротивлением, будет хуже. В такие минуты Рахим почти понимал мятежников.