Страдание

— У вас каждый человек на счету, — воспротивился он.

— Мне нужен каждый мужчина или женщина, которые хотят работать в команде и выполнять свою чертову работу. Я знаю, что Рикман вроде как один из твоих лучших приятелей, но теперь, когда Блейк надрала его бестолковую задницу, тебе точно не нужно занимать его место и на нее нарываться.

— Я не нарываюсь на Блейк.

— Тогда перестань затевать драку с ней и Форрестером. Еще одно неуместное замечание и я отправлю тебя домой, написав на тебя официальный рапорт.

— Какой еще рапорт?

— О сексуальном домогательстве, для начала, — сказал Джонас.

— Я никого сексуально не домогаюсь.

— Может у меня память получше твоей, Трэверс, так что позволю себе тебя процитировать: «Что ж, полагаю, ты точно знаешь как она хороша». Это было сексуальное замечание, нацеленное на двух маршалов, которые приехали к нам с визитом.

— Я не обращался к Блейк, так как я мог ее таким образом домогаться?

— Ты что, проспал последний семинар о сексуальных домогательствах? Комментарии, сделанные в присутствии офицера женского пола, могут также рассматриваться как домогательства.

Странно, но меня как будто задело, что Трэверс теперь озлобился на меня еще больше, чем тогда в горах, когда я спасла его задницу. Интересно, ему так не понравилось, что его спасла женщина и кучка противоестественных существ? Если так, то это еще больше вывело меня из себя.

— Если бы один из ее вампиров не высосал из тебя эту гниющую заразу, ты бы умирал в точности как шериф, — вступилась за меня Хетфилд.

— Я не просил ее о помощи, — скривился он.

— Неблагодарный ублюдок, — прошипела я.

Он зыркнул на меня злыми глазами:

— Нарываешься, Блейк?

— Если ты в сексуальном плане, то нет, спасибо. — Он вспыхнул и его лицо залила краска. — А если о драке, то я лучше подожду, пока ты поправишься. Будет нечестно бить тебя, раненного.

Его лицо потемнело еще больше и он двинулся на меня, а значит и на Эдуарда тоже, потому что мы рядом стояли.

— Даже не подходи сюда, Трэверс, — предупредил Эдуард. — Потому что мне плевать, что ты ранен.

— Думаешь, сможешь меня сделать?

— Я знаю, что смогу, — ответил он с улыбкой, которая на языке парней значила, что драки не ищет, но в тоже время поощряет ее.

Трэверс продолжал наступать. Капитан Джонас перехватил его. Рядом с ним капитал выглядел маленьким, но держался очень уверенно.

— Иди домой, Трэверс. Я вынужден рекомендовать тебе получить кое-какие консультации, потому что последние события, определенно, тебя травмировали.

— Я не настолько сильно ранен, и могу помочь в поисках этого ублюдка.

— Я не сказал, что ты был ранен, я сказал, что ты был травмирован. А теперь ступай домой, пока я еще в силах применить к тебе презумпцию невиновности. Если прикоснешься к Форрестеру или Блейк, я отстраню тебя без выплаты компенсации, так что — живо домой!

Он повернулся к выходу, но не смог устоять от комментария и обернувшись через плечо, сказал:

— Я ничего твоему вампиру не должен, Блейк.

— Истина спасал тебя не для того, чтобы ты был ему что-то должен. Он спас тебя потому, что это было правильным поступком, а он чтит кодекс воина.

— Какой он воин. Он просто чертов кровосос!

— Ты предпочел бы сгнить заживо в больнице, как шериф Каллахан? — Я не кричала, но с каждым словом голос у меня становился все громче.

— Почему твой вампир не спас его?

— Потому что болезнь распространилась по всему телу, и просто неоткуда отсосать эту дрянь. — Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Я не стану плакать перед этим ублюдком. — Слишком поздно спасать отца Мики, но мы могли спасти тебя, ты, ебучий, неблагодарный, женоненавистник, предвзятый расист и незаслуживающий этой помощи говнюк.

Лицо Трэверса как будто онемело, а потом стало выглядеть потерянным — только такое слово я могла ему применить. Этого выражения было достаточно; что-то в том сражении в горах, в том, что он был ранен, спасен Истиной, очень сильно на него повлияло, и не в хорошем смысле. Он просто молча развернулся и вышел.

— Что это за хрень только что была? — вопросил Джонас, ни к кому особо не обращаясь.

Так как вопрос был риторическим, на него никто не ответил. Хотя эта тишина слегка давила на нервы.

Ее нарушил заместитель Эл, стоящий позади всех:

— Простите, что опоздал, но что б тебя, Анита, ругаешься ты, одно загляденье.