Сторожевая застава

Это было последним, что запомнил Витька. За минуту он уже лежал, ткнувшись носом в пучок конского щавеля. Спал.

Проснулся Витька от того, что солнце начало прижигать голову. Сел, протер глаза и пристыжено оглянулся. Однако стесняться не было перед кем. Разве перед собственным конем, что, спутанный, щипал неподалеку траву. Там же, в тени под берестком, дремал конь Жилы.

— Выспался? — долетело с берестка — Тогда завтракай быстрее, и лезь сюда. Будем следить в четыре глаза.

— А где другие? — поинтересовался Витька, когда очутился на дереве рядом с Жилой.

— Там, где им надо — уклонился тот от прямого ответа.

— А тот, как его… Гошко?

— Тю-тю — сказал Жила — Они с Олешком еще на рассвете куда-то направились.

Жила сидел на жердевом помосте. За его спиной лежала кучка хвороста и привядшей травы. Витька уже знал, что хворост надо зажечь тогда, когда появится что-то опасное. И дым этот будет виден очень далеко. А ему в ответ — вон аж на самом горизонте, полетит в высокое небо еще один дымы. И еще. Дымы полетят, будто гонимые восточными ветрами, в сторону Римова, Воиня или Лубен, а за какой-то час переяславский князь уже будет знать, что появились половцы, и откуда именно. Витька сел на ветке немного выше от Жилы и показал на кучку хвороста.

— Сами собирали? — спросил он и, не ожидая ответа, прибавил — Могли бы мне загадать.

— Да нет — ответил Жила и морщины сбежались на его лице — это Савка о нас позаботился.

— А где он?

Жила ответил не сразу.

Он наклонился вперед и начал напряженно всматриваться в даль — туда, где почти на горизонте в воздух взлетело несколько птиц.

А когда птицы опять опустились в траву, Жила откинулся спиной к стволу и только тогда ответил:

— Нет уж Савки. Два дня, как схватили бедолагу. За шаг от собственного укрытия схватили.

— Почему же он на дереве не сидел? Отсюда так хорошо видно.

— Это днем видно. А ночью? Подкрадется к дереву половецкий выведчик и затаится. А утром не успеешь и потянуться, как уже летишь вниз головой со стрелой в груди. Поэтому ребята на ночь идут в тайники, а утром возвращаются. Но и половец тоже не из глупых. На что уж осмотрителен был Савка, но и того, ишь, выследили… А ну, глянь вон туда, хлопче. Что видишь?

— Кучу деревьев.

— А по левую руку?

— Еще два дерева. Нет, три.

Жила довольно качнул головой.

— Доброе зрение имеешь. Поэтому смотри в ту сторону, а я — в эту…

И надолго смолк.

Дружинники начали возвращаться, как уже пала ночь. Последним подъехал Попович. Его конь был взмылен — видно, проделал большой путь.

— Ну, как дела? — поинтересовался Олешко, только спрыгнув с коня — Выведали что-то?

Дружинники развели руками. Ни один из них не видел даже половецких следов.

— Хитрит, поганец — покачал головой Олешко — делает вид, будто и духа его поблизости нет. А, кроме Савки, еще двух снял из дерева. Вместо них остались Мишка Жук и Меняйло.

Витька только теперь заметил, что недостает двух дружинников.

Олешко неохотно жевал кусок вяленого мяса и сосредоточенно о чем-то думал. Тогда отложил кусок и сказал:

— Будем делать выведку боем.

— С нашими силами… — усомнился Жила.

— Почему только с нашими? — возразил Олешко — Вот сейчас ты ускачешь в Горошин. Поднимешь всех, кто там есть и немедленно сюда. Заодно и Мирка прихвати с собой. Печенег найдет, как переправить его в Римов.

— Я хочу с вами — запротестовал Витька.

Олешко положил ему руку на плечо.

— Нет, Мирко. Здесь нешуточная сеча затевается. Может, и не вернется никто.

— Я хочу с вами, пожалуйста! — стоял на своем Витька.

— Нет — решительно сказал Олешко — А лучше выслушай меня внимательно. Мы идем на Голтву. Так и передай Добрыне, слышишь? И не дуй губы, рано тебе еще против половца выходить. Сначала научись гонцом быть.

И опять — дорога, высокий ковыль и холодные ночные росы. Только месяца этой ночью не было — спрятался за тучами.

Солнце уже поднялось высоко над горизонтом, когда гонцы наконец добрались до городка. На призыв Жилы отозвались сотни две горошинцев. Они спешно седлали коней и возбужденно перекликались. Видимо, путешествие было им по душе.

— Ну, Мирко, пулей лети к Печенегу — сказал Жила Витьке, когда всадники выехали из Горошина — впрочем, спокойнее на душе будет, когда я тебя сам сдам из рук в руки — опомнился он и махнул горошинцам рукой — А вы не останавливайтесь, езжайте за нашим следом. Я вас потом догоню.

Улицы были безлюдны. По дворикам суетились женщины и дети — на всяк случай готовили к хранилищу хлеб.

За лозами, откуда был уже видно частокол Печенегова дворика, им навстречу внезапно вынырнули трое крепышей, похожих на половцев. Между ними стоял Оверко.

— Почему не поехали со всеми? — нахмурился Жила.

Оверко выступил вперед и сказал — Жила, отдай парня.

Похищение княжича Святослава

— Спокойно, Олешко — уже в который раз приказывал себе Попович — Сядь спокойно и сиди, как все люди… Приказывал — и сам не верил, что способен на такое. Разве может обычный человек сидеть на ветке, да еще спокойно, когда за какое-то поприше вот-вот должно случится такое, чего половцы и в страшном сне не видели!