Сторожевая застава

— Я… я и действительно ничего не знаю… — выжал он из себя — Я… я лишь недавно там появился.

— Вот как — нехорошо улыбнулся переводчик — И откуда же ты появился?

Вдруг в группе половцев произошло какое-то движение. Вперед протеснился летний воин и воззрился на пленника. Это был тот же половец, который гнался за Витькой к самой пещере, а потом с перепуганным визгом дал стрекача от фонарика.

— Кажется, этот пленник вылез из Змеевой норы — сказал половец. Еще раз пристально осмотрел Витьку и подтвердил — Да, это именно он.

Половцы как один отшатнулись от пленного. На толкователя ни с того ни с сего напала икота. Светлый Андак взвился на ноги так быстро, будто случайно присел на пчелу, и она только что его ужалила.

— Ты — от Змея?! — пораженно воскликнул он — Из норы?!

Витька невольно кивнул головой. Это же замечательно! Если даже храбрый Олешко держался в начале в подальше от него, а этот половец орал как сумасшедший то, видимо, и другие половцы боятся Змея не меньше.

— Да — сказал Витька — я его… невольник. Змей послал меня на разведку.

— Зачем?

— Ну, чтобы это… узнать, где больше людей. Ему лень гоняться за одним человеком.

Половцы перепугано закрутили головами. Видимо, хотели убедиться, не подкрадывается ли случайно к ним страшное чудище.

— И где же тот Змей сейчас?

— Он… Олешко Попович его пленил, вот как! Правда-правда — закивал Витька, заметив, как недоверчиво глянул на него Андак — Змей как раз выставил голову из норы. Олешко к нему подкрался и накинул петлю на шею.

— Так почему же тогда твой Олешко не выпустил Змея на нас? — спросил переводчик, не ожидая, пока этим заинтересуется светлый сын половецкого хана Курныча.

— А зачем? Я только слышал, как Илья Муровец говорил Олешку, что они с вами и без Змея управятся. А Змея они скрыли на тот случай, когда им придется не до шуток.

— И где сейчас тот Змей?

— Ну… в норе. Он же привязан. Ему есть возят. Трех волов ежедневно — лгал Витька дальше.

— Гм-мм… Три вола… — это сказал уже Андак, перейдя на понятный Витьке язык.

— Развяжите его! — велел он воинам — И дайте ему кумысу.

Витька жадно припал к чаше с белой жидкостью. Холодный, чуть кисловатый кумыс оказался таким целебным, что и усталость и жажду будто языком слизало. Даже боль от ударов — и та начала стихать.

— А теперь рассказывай о Змее — потребовал светлый Андак. — Какой он — очень большой?

Витька утвердительно кивнул головой.

— Величиной с коня? — не утихал Андак.

Витька ответил не сразу. Каков же Змей в действительности? Тогда вспомнил, как весело лгал о Змее Олешко и сказал:

— Намного больше. В длину он — как вот то дерево высотой.

Половцы дружно воззрились на дерево, будто впервые его увидели.

— А толщиной он будет, как семь жеребцов — выдумывал дальше Витька — и ревет как трактор.

— Как кто? — быстро переспросил Андак.

— Как сто бугаев — быстро поправился Витка — и глаз у него блестит, как солнце. Когда с близкого расстояния глянет на кого-то — тот загорается, как бабочка…

Толкователя задергало. Видимо, он представил себя бабочкой.

— А сколько нужно воинов, чтобы побороть твоего Змея? — спросил Андак — Десять? Двадцать?

Витька сделал вид, будто напряженно рассуждает.

— О, нет, видимо, больше — сказал он — когда разозлиться, то больше. Намного больше.

— А какой он сейчас? Разъяренный?

— Еще бы! Ему же это… сегодня завтракать не дали.

Андак надолго смолк. Отхлебывал из чаши и задумчиво смотрел на очаг. В конце концов приказал воинам пристально следить за пленным, а сам направился к палатке.

Нападение Змея

Теперь с Витькой вели себя значительно лучше. Ему дали есть, опять напоили кумысом и ослабили путы. Но легче от этого парню не стало, потому что на ночь его привязали к стволу молодого берестка.

Половецкий лагерь погружался в сон. То один, то другой степняк клал под голову седло и начинал храпеть. Раз за разом из темноты появлялись всадники. Они о чем-то переговаривались с толкователем и опять растворялись в темноте.

Витька почувствовал, что, невзирая на боль от пинков и пут, его тоже клонит в сон. Однако и во сне ему виделся светлый Андак. Он сидел на кошме перед Витькой. И парень с замиранием сердца ожидал, что сын половецкого хана вот-вот моргнет бровью — и по его знаку не менее десятка половцев занесут над беззащитной Витькиной головой кривые саблюки…

Проснулся он от холода. Тихо накрапывал дождик. Поодаль прокричал пугач. Часовой с усилием поднял голову на тот крик, тогда перевел взгляд на Витьку и опять закрыл глаза.

Пугач крикнул опять. Часовой пошевелился, однако глаз не открыл. А парню вспомнилось, что точь-в-точь так пугукал Лыдько.

«Это мы так перекликаемся — объяснил тогда он — это значит, что один из нас что-то нашел. Или разведал».

Однако Лыдька, видимо, уже нет в живых. Он погиб, когда кинулся на помощь Витьке. Потому что на него же летело двое половцев, да еще несколько заходили со спины.