Столп огненный

Она не отказалась бы от мужчины, которой обнимал бы ее по ночам, но не ценой свободы. Большинство мужчин относились к своим женам как к неразумным детям, единственное различие состояло в том, что женщины могли трудиться усерднее. Возможно, где-то на свете и есть мужчины, не воспринимающие женщин как имущество, но Сильви такие пока не встречались.

Девушка придумала себе с матерью новые имена, чтобы власти не связывали их больше с казненным еретиком Жилем Пало. Теперь они стали Терезой и Жаклин Сен-Кантен. Протестанты быстро поняли, к чему эта перемена, и приняли ее как должное. А друзей за пределами протестантской общины у бывших женщин семейства Пало не было вовсе.

Новые имена одурачили члена городского совета, который явился в лавку вскоре после ее открытия. Он тщательно осмотрел дом и задавал множество вопросов. Возможно, он был одним из соглядатаев Пьера Омана, подумалось Сильви; впрочем, любую лавку, торговавшую писчими принадлежностями, могли проверить на наличие запрещенных книг. Поскольку в доме обнаружились только книжицы для записи и учетные книги, этот тип ушел вполне удовлетворенным.

Запрещенные же книги хранились по-прежнему на складе на рю де Мюр, Сильви извлекала их оттуда по одной и лишь когда имелся покупатель, так что эти книги попадали в дом в худшем случае всего на несколько часов. А потом, солнечным летним утром 1560 года, Сильви отправилась на склад за очередной отпечатанной в Женеве Библией на французском языке – и поняла, что в ящике осталась всего одна книга.

Проверив остальные ящики, она убедилась, что там лежат мудреные книги, наподобие сочинений Эразма; такие удавалось продавать лишь от случая к случаю, свободомыслящим священникам или любознательным университетским студентам. Давно надо было догадаться: эти книжки до сих пор на складе, потому что покупают их не слишком охотно. Помимо Библии, некоторым успехом пользовалось разве что главное сочинение Жана Кальвина, «Наставления в христианской вере». Вот почему отец напечатал столько Библий в сентябре, прежде чем де Гизы нанесли удар. Но те книги, найденные в лавке и в мастерской, сожгли вместе с Жилем.

Сильви укорила себя за то, что не спохватилась своевременно. И что теперь делать? С ужасом девушка припомнила собственные мысли, одолевавшие ее зимой, когда они с матерью голодали и не надеялись на спасение. Никогда, больше никогда нам не придется голодать, поклялась она себе.

На пути домой она прошла через Л’Аль, местность, в которой жил Пьер. Несмотря на всю ненависть к Оману, она старалась по возможности следить за ним. Его хозяин, кардинал Шарль, нес ответственность за одобренные королем Франциском преследования парижских протестантов, и Сильви почти не сомневалась, что Пьер по-прежнему выискивает еретиков. Сам он, скорее всего, не втирается больше в доверие, поскольку слишком много людей знают, кто он такой на самом деле, но у него должно быть множество подручных.

Сильви тайно наблюдала за домом Пьера и говорила с посетителями в соседней таверне «У святого Этьена». Туда нередко захаживали стражники де Гизов, и из застольной болтовни порой удавалось выцепить кое-какие сведения о планах этого семейства. Еще она узнала, что Пьер быстро женился снова после расторжения их брака, что теперь у него жена по имени Одетта, сын Алэн и служанка, которую зовут Нат; в таверне болтали, что обе женщины, Одетта и Нат, Пьера Омана ненавидят. Сильви пока не свела близкого знакомства ни с Одеттой, ни с Нат, просто здоровалась кивком при встрече, но надеялась, что однажды уговорит их поделиться своими секретами. При дворе же за Пьером присматривала маркиза Нимская, обращавшая пристальное внимание на тех, с кем он разговаривал. Правда, пока среди всех собеседников Пьера удалось опознать лишь Гастона ле Пана, капитана домашней стражи де Гизов и доверенного лица обоих братьев.

Когда она вернулась домой и рассказала матери, что Библии закончились, Изабель заметила:

– Да и ладно. Можем забыть о книгах и торговать бумагой.

– Бумага много денег не принесет, – возразила Сильви. – И я не хочу всю жизнь продавать бумагу и чернила. Мы должны распространять среди других слово Божье, чтобы они сами читали Библию и находили путь к истинному вероучению. Я хочу именно этого.

– Молодец, – с улыбкой похвалила мать.

– Но как быть с книгами? Где их взять? Напечатать мы не можем, все инструменты отца достались кому-то другому.

– В Париже наверняка есть другие печатники-протестанты.

– Да, я сама видела их книги в домах наших покупателей. И денег у нас вполне достаточно, чтобы закупить сразу много. Но я не могу узнать, кто эти люди и где они живут. Все боятся, все прячутся. К тому же они могут продавать свои книги сами. Зачем им я?

– Единственный город на свете, где можно купить множество протестантских книг, – это Женева, – сказала Изабель. Судя по ее тону, до Женевы было дальше, чем до луны.

Сильви такая малость не смущала.

– А далеко до Женевы?

– Я тебя не отпущу! Дорога дальняя и опасная, а ты сама никогда в жизни не бывала дальше окраин Парижа!