Столп огненный

Во второй раз за это утро чужое восхищение застало Сильви врасплох. Девушка не стала признаваться, насколько ей на самом деле страшно.

– Я делаю то, что должна.

– Извини, но с этим, боюсь, ты не справишься. Безопасной дороги нет, ты молодая девушка и не можешь позволить себе нанять телохранителей или солдат, которые защитили бы тебя от разбойников, вороватых трактирщиков и похотливых крестьян с деревянными лопатами.

Сильви попыталась вообразить этих крестьян с лопатами. Интересно, почему мужчины зачастую рассуждают так, будто насилие над женщиной – это смешно?

– Понятно, – сказала она, снова сосредотачиваясь на своей цели. – А как обычно добираются до Женевы?

– Самая короткая дорога отсюда – вверх по Сене до Монтеро, это около шестидесяти миль. Остаток пути, приблизительно двести пятьдесят миль, придется проделать в основном по суше, и это неплохо, если едешь налегке, без груза. Всего дорога занимает две-три недели, если без серьезных задержек. Хотя задержки всегда случаются. Матушка, разумеется, едет с тобой?

– Нет. Она останется здесь, будет присматривать за лавкой.

– Сильви, тебе нельзя ехать одной.

– Придется.

– Тогда подыскивай себе большую компанию на каждую часть пути. Безопаснее всего передвигаться с семьями. Избегай мужских компаний, по понятным причинам.

– Конечно. – Все, о чем говорил Люк, было для Сильви в новинку. Путешествие с каждым мгновением пугало все сильнее. Какая же она глупая, если думала, что вот так запросто попадет в Женеву! – Мне необходимо туда съездить.

Девушка старалась говорить твердо, чтобы дрогнувший голос ее не выдал.

– И за кого ты намерена себя выдавать?

– Я не понимаю…

– Ты будешь среди людей. По дороге заняться нечем, остается лишь болтать. Тебе станут задавать вопросы. Ты же не будешь всем подряд признаваться, что едешь в Женеву за запрещенными книгами, верно? Думаю, Женеву лучше вообще не упоминать, ибо всем известно, что этот город – оплот ереси. Придумай, куда ты едешь и зачем.

Сильви растерянно моргнула.

– Хорошо, придумаю.

Люк окинул ее задумчивым взглядом.

– Например, ты совершаешь паломничество…

– Куда?

– В Везле. Это аббатство на полпути к Женеве. Там хранятся мощи Марии Магдалины[46], и женщины часто к ним приезжают.

– Отлично!

– Когда ты хочешь ехать?

– Скоро. – Сильви не желала изводить себя сомнениями относительно того, стоит ехать или нет; чем скорее она покинет дом, тем лучше. – На этой неделе.

– Я подыщу надежного корабельщика, который доставит тебя в Монтеро. Помогу хотя бы в этом. А дальше уж сама. Прошу тебя, будь осторожна и сначала думай, а потом делай.

– Спасибо. – Девушка помешкала, потом решила, что невежливо будет уйти, не спросив Люка о его семье. – Как Жорж? Что-то я давно его не видела.

– О, с ним все хорошо. Будет управлять моей конторой в Руане.

– Он всегда был умным.

Люк криво усмехнулся.

– Сильви, я люблю своего сына, но тебе он и в подметки не годится.

Правда, сколь угодно приятная, изрядно смущала, поэтому Сильви предпочла свернуть разговор.

– Еще раз больше спасибо. Загляну к вам завтра, если удобно.

– Приходи утром во вторник. К тому времени, думаю, я найду для тебя судно.

Сильви отыскала взглядом мать, о чем-то беседовавшую с другими женщинами, и увлекла за собой. Ей не терпелось вернуться домой и заняться приготовлениями к поездке.

На обратном пути к рю де ла Серпан она зашла в дешевую суконную лавку и купила отрез грубой серой ткани, невзрачной на вид, но весьма прочной.

– Сошьешь мне монашеское платье, мама? – спросила Сильви.

– Конечно, милая. Но ты же знаешь, я шью немногим лучше твоего.

– Сойдет. Чем грубее выйдет, тем лучше. Главное, чтобы не развалилось.

– Попробую.

– Но сперва отрежь мне волосы. Не жалей, прошу тебя, чтобы осталось не больше ногтя.

– Ты станешь сущей уродиной.

– Вот именно. Этого я и хочу.

3

В Орлеане Пьер замыслил убийство.

Нет, сам он за нож браться не собирался, но искал руку, которая возьмется.

Именно для этого кардинал Шарль привез Пьера в Орлеан. Кардинал по-прежнему гневался на него за попытку избавиться от ребенка Одетты, но, как и рассчитывал Пьер, был вынужден и дальше привлекать Омана к своим делам, не располагая другим столь же доверенным исполнителем.

Сложись обстоятельства иначе, Пьер сам, пожалуй, вплотную приблизился бы к смертоубийству. Никогда прежде он не совершал этого непростительного греха, но бывал, бывал рядом, что уж скрывать; он убил бы младенца Алэна, приди ему в голову способ как-то переложить это преступление на кого-то еще. Также он был причастен ко множеству смертей, в том числе к расправе с печатником Жилем Пало, однако это все были казни, установленные по закону. Так или иначе, Пьер все ближе подходил к роковой черте.

Чтобы вернуть доверие кардинала Шарля, ему придется пересечь эту черту. Он надеялся услышать от отца Муано, что такова воля Божья. Если же нет, значит, душа Пьера проклята.