Столетов

В дневниках встречается и другое: «Приходил Шемякин». Одинокий, грустный, чувствовавший себя чужим среди людей, подобных тем, которых описал в своей повести Столетов, Шемякин тянулся к милой, доброй, сердечной столетовской семье.

Шемякин не просто был образованным человеком, он был ученым. Провинциальный учитель был действительным членом Общества истории и древностей российских.

«Алексей Николаевич беспрерывно и неутомимо трудился для Общества, — писал биограф А. Н. Шемякина, — переводил сочинения иностранцев — путешественников по России: Марко Поло, Петра Пет-рая, барона Мейерберга, Михаила Шиля, Севастиана Главинича, Оттона Плейера, Николая Варкоча и средневековых путешественников по России: Георгия Макортнея, Мих. Саймеса и пр. с немецкого, французского, латинского и др. языков. Каждый занимающийся историей России может судить, насколько образцово переведены покойным Шемякиным эти весьма важные для русской исторической науки источники».

Тесная дружба связывала Шемякина с известным историком О. М. Бодянским. Письма Шемякина к Бодянскому составляют объемистый томик.

Бодянский был одним из ближайших приятелей Гоголя. Кто знает, может быть, есть какая-то связь между этой дружбой и тем, что Саша Столетов отлично знал все, что написал Гоголь, и в литературных произведениях подражал ему! Так ли уж наивно такое предположение? Ведь Гоголь тогда — это не наш Гоголь, Гоголь школьных учебников, хрестоматий, Гоголь-классик. Тогда это был современный писатель.

Политические воззрения, умонастроения Шемякина очень хорошо видны из его писем Бодянскому.

«Общество же, застарелое в своих предрассудках, кажется, заснуло под обаянием мечты о минувшем дорогом времени, о крепостном праве, о возможности давить людей по улицам орловскими рысаками и мало ли еще о чем. Такого равнодушия к общественному благу я не встречал еще нигде…» — писал Шемякин Бодянскому, поздравляя последнего с новым 1869 годом.

_{Первое упоминание имени А. Г. Столетова в печати}

А вот еще один отрывок из письма Шемякина:

«Место директора здешней гимназии искал прежде достойный ученик ваш, Майков, здешний помещик: если б он и теперь имел то же намерение и стал бы директором, можно бы было надеяться, что доносителей и клеветников у нас бы и в помине не было. Эдакие мерзости! Точно живем во времена Анны Иоанновны!»

1853 год, когда писалась повесть об Агафоне Чушкине, был грозным для России годом. Он ознаменовался началом Крымской войны.

Героическая оборона Севастополя вошла в историю нашей родины как яркий пример беззаветной храбрости, непоколебимого мужества, самоотверженности, горячего патриотизма русских воинов. Крымская война вместе с тем показала несостоятельность, страшную политическую и экономическую отсталость царской России, бездарность высшего русского командования, не позаботившегося даже обеспечить себя картой Крыма. Правительство не сумело снабдить русскую армию: армия была плохо одета, плохо накормлена. Среди высшего командования были воры и казнокрады. Русские солдаты и моряки защищали родную землю, не имея достаточного числа орудий, снарядов и патронов. Отсутствие железных дорог тормозило подвоз резервов.

В дни, когда началась Севастопольская страда, Николай Григорьевич Столетов кончал университет. Юноша решает посвятить себя военному делу. Он определяется в первую легкую батарею рядовым — фейерверкером четвертого класса. Никакие уговоры знакомых, советовавших ему отменить свое решение и устроиться «получше», не помогли. Обычно тихий, робкий и застенчивый, Николай проявил здесь непреклонность и решимость. Он оделся в серую шинель и стал делить с солдатами их жизнь в палатках, на биваках, в походах. Очень скоро он попал в осажденный Севастополь. Героизм, проявленный им в боях под Инкерманом, был замечен, на груди его появился солдатский георгиевский крест. После этого сражения он получает первый офицерский чин.

А во Владимире семья Столетовых с тревогой ожидает его писем, взволнованно следит за событиями в Крыму, нетерпеливо ждет окончания войны.

В Севастополе во время одного из походов Николай Столетов попал в стрелковое укрепление одиннадцатой артиллерийской бригады; где познакомился, между прочим, с Львом Толстым, командовавшим небольшим отрядом, который занимал этот временный пост.

Впоследствии Николай Столетов, ставший прославленным полководцем, и Толстой не раз встречались, вспоминали годы севастопольской обороны.

Героизм русских патриотов не в силах был спасти Севастополь. 28 августа 1855 года гарнизон оставил город. Лучшие русские люди с горечью переживали трагедию Севастополя. Все, в ком билось сердце патриота, всей душой были с его защитниками.

Но передовое русское общество вместе с тем понимало, что на полях сражений в Крыму вершится суд над николаевской Россией.