Столетов

Французский ученый Дюбуа писал, что настоящая наука любит ютиться по чердакам. Можно усомниться в любви к чердакам, но то, что много гениальных открытий учеными прошлого действительно было сделано в ужасающей, нищей обстановке, — это, к сожалению, правда. Так работал Пастер, так работал Фарадей. У Менделеева, Бутлерова, Зинина также не было храмов науки, когда они совершали свои гениальные открытия. Но выражение Дюбуа создает впечатление, что для того, чтобы сделать хорошую работу, не нужно иметь богатых лабораторий, а вот это уже неверно. Правильно было бы сказать, что настоящий ученый даже и в плохой лаборатории сумеет работать.

Советским физикам, в распоряжении которых есть лаборатории, оснащенные всем, что может дать современное точное приборостроение, вероятно, было бы диким увидеть, как, в каких условиях работали ученые в прошлом, увидеть хотя бы то место, где был Лебедевым взвешен свет. Но, как говорится, некрасив изба углами — в этой маленькой, бедной лаборатории Лебедев встретился с таким творческим энтузиазмом, господствовавшим среди ее работников, нашел себе нового учителя со столь ясным умом, так понимающего дело ученого, что можно было примириться с теми неудобствами, которые имелись в лаборатории. А эта пресловутая занавеска — ведь она была повешена не затем, чтобы хоть несколько отгородиться от студентов. Студенты Лебедеву не мешали. Сам еще почти юноша, он любил этот деловой шум. Весело работалось ему под аккомпанемент молодых оживленных голосов. Занавеска была повешена для того, чтобы студенты не отвлекались от своей работы — ведь как интересно посмотреть на удивительные опыты, которые делает молодой ученый!

Щедро, не скупясь, не стараясь ничего приберечь для себя, отдавал Столетов идеи, планы, методы.

Но высокие научные проблемы проблемами, кроме них, существуют и такие неотвратимые прозаические вопросы — на какие средства жить: есть, пить, одеваться.

Столетов все время помнит о том, что Лебедев все еще сверхштатный лаборант, находится в нелепейшем положении человека, фамилии которого нет в ведомостях на выдачу жалованья, хотя она и присутствует в списке сотрудников лаборатории. Помнит и, всячески изловчаясь, исхлопатывает хоть какие-нибудь деньги для Лебедева, ходатайствует о внесении в смету факультета сумм на единовременное вознаграждение своего лаборанта.

Дела физико-математического факультета содержат немало свидетельств о таких ходатайствах. Вот запись в протоколе факультетского совета от 23 марта 1894 года: «На физмате решено ходатайствовать перед правлением об утверждении сметы на осеннее полугодие 1894 года и в том числе оплата ассистенту Лебедеву — 300 р. и об уплате за весеннее полугодие 1894 года — 300 р.». Через девять месяцев, 9 ноября 1894 года, еще запись: «Решено ходатайствовать перед правлением об утверждении сметы расходов на весеннее полугодие 1895 года и в том числе оплата ассистенту Лебедеву — 300 р.».

Точно такие же записи — варьируются только годы — повторяются в протоколах заседаний факультетского совета дважды в год регулярно — у Столетова хорошая память — все годы с 1892 года по 1896 год. Получить разрешение на единовременное вознаграждение — дело труднейшее, приходится пройти много инстанций: факультетский совет, правление университета — ректора, попечителя учебного округа, доходить до самого министра народного просвещения. Вот запись в протоколе факультетского совета от 4 февраля 1894 года:

«Доложено на заседании физмата отношение ректора № 185 от 24 января о разрешении министра выдать вознаграждение Лебедеву… согласно ходатайству факультета».

Столетов не пропускает ни одной возможности поддержать Лебедева. 25 января 1895 года в протоколах факультетского совета появляется запись: «На физмате решено ходатайствовать перед правлением о выплате Лебедеву с 1 января помесячно 800 руб. за замещение уехавшего за границу лаборанта Ульянина».

Столетов поистине по-отцовски думает об устройстве судьбы Лебедева. Вот выписка из протокола заседания факультетского совета от 15 ноября 1895 года: «Решение физмата по письменному заявлению Столетова о ходатайстве через ректора перед попечителем о целесообразности в будущем весеннем полугодии организовать для студентов отделения математических наук в форме рекомендуемого репетитория под именем «экспериментальные основы электромагнитной теории света» по 1 часу в неделю ряд демонстраций основных опытов по этому предмету, которые выражает готовность произвести лаборант П. Н. Лебедев, «получивший уже, — цитирует секретарь заявления Столетова, — почетную известность своими исследованиями в области герцовых волн».

Самое последнее дело, которое сделал в своей жизни Столетов, посвящено устройству судьбы Лебедева.