С невыносимой медлительностью Паркер обхватил браслетом ее щиколотку, и Уитни впилась ладонями в край стола, затрепетав. Осторожно застегнув украшение, Крис провел пальцами вдоль цепочки и поднялся, пряча руки в карманы серых брюк. На его губах блуждала теплая улыбка.
— У мифического народа данну такой ритуал означал бы, что мы теперь женаты, — сказал он.
Уитни игриво вскинула бровь.
— Значит, впереди у нас брачная ночь?
Он не оценил замечание и наградил ее тяжелым, железобетонным взглядом, мол, ну и шуточки у тебя, Майлз. Она и сама пожалела, что брякнула такое. Мысли вслух. Мечты. Нужно было срочно пошутить получше, но ничего путного на ум не пришло. Крис тоже промолчал. И в этот момент между ними родилась странная неловкость. Непонятное смущение. Желание отвести взгляд, рассмеяться на нервах.
Уитни спрыгнула со стола и большими глотками выпила кофе, глядя куда угодно, только не на Криса.
— Готова?
Она кивнула и сделала шаг в сторону выхода. Крис тоже сделал, и они умудрились столкнуться, сначала по пути в прихожую, потом — у порога. Столько дней жили, как две параллельные линии, и вдруг не могли разойтись нормально.
Бессмыслица какая-то.
В итоге, на ранчо к родителям Уитни добралась в плавающем состоянии нестабильности. Она не понимала, что с ней происходит. Может, заболела? Или это не простуда, а аллергия на Паркера? Симптомы накопились за июнь и дали о себе знать: головокружение, слабость в теле, повышенное сердцебиение, а теперь дезориентация в пространстве прибавилась — вот и накрыло. Если так, то уют родного дома обязательно исцелит. Аромат свежескошенной травы и медовые нотки полевой ромашки всегда умиротворяли в минуты тревоги.
Папа готовил завтрак. Будучи чемпионом мира по многозначительному молчанию, он не стал комментировать фиктивную помолвку, но, вынимая из духовки запеченные в омлете сосиски и бекон, спросил:
— Помнишь, пару лет назад мы разговаривали о контрацепции?
— Папа!!! — взвизгнула Уитни, радуясь, что Крис ушел с мамой в конюшню.
— Помнишь или нет?
— Ты издеваешься?! Помню, конечно. Ты мне брошюру о ранней беременности подарил.
— А ты прочла?
— Нет, самолетик из нее сделала, — закатила глаза Уитни. Она забрала поднос с чаем и кофе и отправилась на террасу в сопровождении двух далматинцев.
Со стороны садовой дорожки раздались голоса Криса и мамы. Обсуждая конный спорт, они остановились рядом, и снова непривычное ощущение неловкости захватило. Уитни широко улыбнулась и сцепила руки за спиной, гадая, что бы полезного сделать. Гениальных идей было ноль. Крис попытался ее обойти, но не получилось: магнитило сегодня с жуткой силой.
— Ой, я… подожди… нет, — они топтались на месте, покачиваясь, как два маятника, неспособные разминуться. Тогда Паркер приказал:
— Замри.
Уитни послушно оцепенела, а он обхватил ее двумя руками и переставил, как куклу, чтобы не мешала воспитанным людям за стол сесть. От этого, казалось бы, незначительного соприкосновения, давление подскочило. Она даже пискнула, как мышонок.
Она приложила ладонь ко лбу. Температуры вроде бы нет…
— Пахнет божественно, — похвалила мама, когда папа принес завтрак, но Уитни не могла есть. Она смотрела, как ест Паркер. Он то и дело бросал на нее вопросительные взгляды, мол, какого черта, Майлз, не пялься на меня, это неприлично! Но она будто приросла к нему глазами. В итоге, и завтрак, и общение с родителями пролетели мимо, как бумажный самолетик, сделанный из брошюрки по ранней беременности.
Мама терпеть не могла бессердечную леди Паркер и поддерживала Криса в авантюре с помолвкой, но к концу визита ее настроение изменилось: в живых светлых глазах мамы появилась мрачная настороженность.
— Ты уверяла, что у вас фиктивные отношения, — прошептала она недовольно на прощание.
— Да, так и есть.
— Нет, не так. Он тебе не безразличен.
Уитни испугалась. Холодным потом обдало. Осознание прокатилось внутри раскатом грома.
Нет, нет, нет! Только не это.
Она истерично рассмеялась.
— Не придумывай, мам! Это же Паркер, ты что? У нас обычный договор об обмене услугами.
Но Летицию Майлз провести не удалось.
— Послушай, милая, — с сожалением произнесла мама. — У Криса большое будущее, но вряд ли там найдется место для такой семьи, о которой ты мечтаешь. Ты никогда не будешь для него приоритетом. Представь, что ты — жена политика. Вздрогни, перекрестись и беги, детка. Ты отдашь свою жизнь человеку, который не отдаст тебе свою взамен.
В этом предупреждении настолько четко отразились страхи самой Уитни, что она не нашлась с ответом и лишь растерянно кивнула, рухнув с небес на землю. Какой вообще смысл мечтать о Паркере? Он ведь ясно дал понять, что ничего серьезного не будет, и даже по поводу несерьезного он определенно передумал, включил мозги, как и положено взрослому человеку.