Стихотворения. Рассказы. Пьесы

Поберегитесь вы,
Воспеватели Гитлера!
Я, видевший колонны демонстрантов в мае
И октябре на Красной площади,
Видевший лозунги их транспарантов, а также
Громыхавшие по рельсам Рузвельтовой дороги у Тихого океана
Цистерны с нефтью и платформы, где
Громоздилось по пяти грузовиков, — я знаю,
Что он скоро умрет и, умерев,
Переживет свою славу, но
Если бы даже он вытравил жизнь на земле,
Захватив ее всю, то и тогда бы
Ни одна прославляющая его
Песня не осталась. Правда,
Крик страдания даже целых материков
Слишком скоро угасает и не может
Заглушить гимны в честь мучителя. Правда,
И у воспевателей злодейств
Звучные голоса. И все же
Песнь умирающего лебедя прекрасней: он
Поет, не ведая страха.

В маленьком садике в Санта-Моника^{100}
Читаю под перечным деревом,
Читаю Горация — о некоем Варии,
Воспевшем Августа, или, вернее, все то,
Чем Цезарь был обязан удаче — его полководцев
И развращенность римлян. Лишь маленькие отрывки,
Приведенные в чужом сочинении, говорят
Об искусном владенье стихом. Но ради этого
Не стоило тратить труда
На долгое списывание.

2

С удовольствием читаю о том,
Как Гораций возводит Сатурнов стих^{101}
К крестьянским побасенкам,
Не щадившим высоких родов, пока
Полиция не наложила запрета
На злые песни, после чего
Насмешникам пришлось создавать
Более благородное искусство и насмехаться
В более изысканной форме. Так, по крайней мере,
Я понял это место.

Осуждение античных идеалов Перевод В. Куприянова

Дутая честь — что мы имеем в итоге?
Что ты оставил нам, непоколебимый старик?
Почти не поношенные имперские тоги,
С которых кто-то содрал торговый ярлык?

О эта тупость величия древних преданий,
Долготерпенья каменный вдавленный след,
Покорность под гнетом вполне устранимых страданий,
Вечная вера в неустранимость бед!

Тех, кто вашу судьбу свысока назначает заранее,
Вы зовете богами, и, значит, во всем вы правы?
О невозмутимость, о это тупое молчанье,
Что бы с вами ни делали и что бы ни делали вы.

Ты, который удар переносишь без сопротивленья,
Ты, который от полных столов голодный идешь,
Ты, который все понял, поэтому полон прощенья,
Ты, который гибнешь в огне и глупую песню поешь,

Ты, который с вечным своим согласился позором,
Ты, далекий от мыслей даже: бороться, восстать!
Знай, под смертным твоим приговором
Наши жестокие подписи тоже будут стоять.

Я, выживший Перевод Б. Слуцкого

Я, конечно, знаю: единственно по счастливой случайности
Я пережил стольких друзей. Но прошлой ночью во сне
Я слышал, как эти друзья говорили про меня: «Выживают сильнейшие».
И я ненавидел себя.

Все меняется Перевод В. Куприянова