Стезя

ОСЕНЬ-93

1

Что за времечко! С пригорка
Простираю долгий взгляд:
По Москве идет разборка,
Снова головы летят.
Над оратором – оратор!
Но от пагубы речей
Лечит «демократизатор»
Нестабильных москвичей.
Словно ворон, –
Крест и ряса! –
Чистит клюв Якунин Г.
Человеческого мяса
Нынче вдоволь в СНГ.
Полупьяные, косые,
Спецопричники в поту –
Добивают Мать-Россию
С кляпом «сникерса» во рту.

2

Ни косожец, ни Редедя,
А лакейская душа,
По Тверской на танке едет
Генерал Грачев-паша.
Едет Клинтону в угоду,
Словно ваучер, пылит,
По избранникам народа
Бронебойными палит.
Вожаков ведут в ментовку,
Для других, для прочих масс,
«Всенародный» – под диктовку
ЦРУ – строчит указ.
Так и так, мол, сэры-братцы, –
Голова о всех болит! –
Больше трех не собираться,
Как Бурбулис говорит.
Свищут «вести», словно пули:
Добивай, круши, меси!
Вот и месят и бурбулят
Ненавистники Руси.
На крови банкуют урки,
Беззакония чинят,
Собчакуют в Петербурге
И в столице ельцинят.

1993

Не дамся...

По сути – ханыга и гад,
Но очень идейный и бойкий,
Насел на меня «демократ»,
Я врезал бойцу перестройки.

И Бог с ним, пускай не нудит!
Тут дома – подлейшая штука:
С косою бабуля сидит,
Меня дожидается – сука.

Бухтит, что она не со зла,
Мол, ты не серчай понапрасну:
«Я просто по делу пришла, –
Приказано брать несогласных!»

Вскипел я: «Ты гонор уйми,
Хоть нынче не сахар житуха,
Не дамся...» – и хлопнул дверьми.
Надолго заткнулась старуха.

1993

Бухарин

Бухарин был политик редкий,
Знаток интима и вина.
Но я прочел его «Заметки»
И убедился – злость одна.

Достигнув в злобе эпогея,
Сей эротический бунтарь
Плевал в Есенина, в Сергея,
В поэта! Этакая тварь.

Итог известен – канул где-то.
Но тут в умах переворот:
Одна блатная демгазета
Его возвысила. И вот

Сбежалось вновь паучье семя,
В малину сгрудилось одну
И под кликухой «Наше время»
Давай оплевывать страну...

Остались нынче – слог затертый
Да пара-две писучих дур. А шеф
«НВ» Барух Четвертый
Стал шефом банковских структур.

Сидит на денежках, ликуя,
Что снова место приглядел.
Лет через двадцать аллилуя
Затянет жалобно: «Сиде-ел!»

При всей мошне, при сытой харе,
Припрется в свой «мемориал»,
Где русский, как писал Бухарин,
Лишь «человекоматерьял».

1994