Стезя

Русская Венесуэла

Все было проще, чем думал об этом,
Там, на краю Зарубежной Руси,
Встретили шуткой седые кадеты –
Ну, комиссар, мол, прощенья проси!

Сдвинули рюмки по доброй привычке
И недоверья растаял ледок.
Да, раскидали нас войны и стычки,
От безрассудства лишь Бог уберег.

Только куда подевалась отвага?
Думал ли встретить я, братцы, вчера
Рудневых – внуков героя «Варяга»?
Встретил. Сошлись мы. И – с Богом ура!

Вспомню у Слезкиных вечер сердечный,
Кинту[12] Бурмицких, вопросов обвал,
Дружных Ольховских чету и, конечно,
Как Свистунов о донцах вспоминал.

Сколько улыбок хороших! И столько
Солнечных душ пораскрылось легко:
Павла и Сергия, Матушки Ольги...
Только сроднились. И вновь далеко –

Вечнозеленый окрас Каракаса,
Горных дорог золотой серпантин,
Авиаборт безупречной «Виаса»,
Моря Карибского синий сатин.

Кира и Аннушка, Катя и Вера,
Волков Георгий и кинта его.
Вот перед взором встают кабальеры –
Плотников, Маликов и Хитрово!
Русских погостов святые могилы,

Белой России последний рубеж.
В утренней дымке вершина Авилы –
Знак восклицательный наших надежд!

1991–1994

Москва, Москва

Катил с какой-то кодлой воровской,
Такси летело с дьявольским нахрапом.
И шеф довез до самой до Тверской,
И три «куска» потребовал на лапу.
«Из-за бугра? – он нагло подмигнул, –
Такие шмотки – шкары и рубашка!»
Я, не торгуясь, молча отстегнул,
Он сыто взял хрустящие бумажки,
Москва, Москва! Имея рупь да грош,
В былые дни дельцу не дался б в руки.
Теперь вдохнешь, как лазаря споешь:
«Москва, Москва, как много в этом звуке!»
Куда же делась, словно испарясь,
Родная речь, привычная для слуха?
Полезло все: распущенность и грязь,
Блатной жаргон и крайняя разруха.
Вот эта с торбой – чья-нибудь жена,
И этот – чей-то! – с нищей коркой хлеба.
А были ж реки полные вина.
Златые горы всяких ширпотребов.
Мельчает все. И в сутолоке дня
Мелькают чаще мелкие офени.
Один из них и вычислил меня,
Интеллигентно ботая по фене:
«Державы нет! И нам придет хана,
Коль правят бал шныри и вертухаи.
Нужна РУКА! Н о нет и пахана.
И весь расклад. Природа отдыхает».

1992

* * *

Т.Н.

Сижу. Такое дело –
Гадаю о судьбе.
И «мисс Венесуэла»
Со мной в ночной избе.
Конечно, мы не пара,
Гадание – обман.
И все ж она – Тамара,
Кровиночка славян.
Растаял васильковый
Карибский о коем,
Купальничек рисковый
И пляж, и мы вдвоем.
Теперь она в фаворе,
Рекламный материал.
Но грусть моя – не горе,
Красивее терял.
Полуночно, устало
Печурку растоплю,
Картинку из журнала
В простенок приколю.
Да, да вот эти ножки
В песчинках золотых,
Две спелые морошки
На грудках налитых.

1992