Степной ветер

– Вот вернусь – получишь, что заслужил. Под кроватью не отсидишься, паршивец!

Мишка вылез не сразу, заплаканный, уничтоженный пропажей так полюбившегося ему белорождённого. Он слышал, как дядя Гриша, разбуженный отцом, тоже ушел из дома с ним вместе.

Потапыч стянул шорты и залез под простыню, воображая с ужасом, что будет, когда отец вернется, не отыскав коня. Сквозь слёзную пелену он поглядел на ремень, брошенный отцом на стуле. Встал с кровати, взял его двумя пальцами и отнес на место, чтобы не попался отцу на глаза, когда тот придет.

Несмотря на испуг и ожидание, Мишка начал задремывать и вдруг услышал какой-то странный звук. Он откинул простыню, сел и прислушался. Звук отчетливо повторился. Ржание, тонкое и нервное.

– Январь!

Мишка пулей вылетел во двор. К ржанию белорождённого присоединились голоса Маргоши и Горца, удивленные и возмущенные.

Потапыч нашел его в конюшне. Конь пил из ведра Горца, поднял голову, увидев краем глаза Мишку, и снова заржал приветственно.

– Ну-ка, иди в стойло! – строго сказал Мишка и снял со стены стек. – Живо! Я за тобой бегать не буду!

Свободный денник, к счастью, имелся. Отец держал тут раньше Агата, который тоже участвовал в соревнованиях, но Горец и Агат не ладили – разбили в щепки перегородку между стойлами. Пришлось Агата перевести на конезавод.

Счастливый Мишка дал Январю морковку и пошел домой. Лег и уснул. Ему и в голову не пришло позвонить на конезавод – предупредить отца, что конь отыскался.

* * *

Его разбудил крик и шум. Он выглянул в окно и увидел дядю Гришу с окровавленным лицом. Тетка бежала ему навстречу с полотенцем в одной руке и флакончиком с перекисью водорода в другой.

– Ну и конь! – улыбнулся дядя Гриша, садясь на скамейку и позволяя тетке стереть с его лица кровь.

– Что ты, с ним справиться не можешь? – с иронией спросил отец. – Отведи его на конезавод.

– Могу справиться, – кивнул дядя Гриша и сморщился от боли. – Возьму хлыст, и пожалуйста. Только зачем тебе сломленная лошадь? Подчинить я ее смогу, только потом как? Битьем ведь не научишь.

– Не надо его бить! – Мишка спрыгнул с подоконника. – Он ко мне пришел, сам меня отыскал!

– Тебя никто не спрашивает! – осадил его отец. – Куда ты? Куда?

Но Мишка так быстро побежал в конюшню, что Петр Михайлович не успел его остановить.

Потапыч кинулся к Январю. Тот взглянул настороженно, но взгляд его смягчился, и он лизнул мальчишку в щеку.

Вошедший отец увидел это и укоризненно покачал головой.

– Мишка, если ты думаешь, что я его не продам, ты ошибаешься. Мне необязательно его обучать, чтобы продать. Он и так ценный экземпляр.

– Он не экземпляр! Ему у нас нравится!

– Судя по лицу дяди Гриши, у нас ему очень хорошо! Есть кого полягать, есть кого облизнуть. Да и компания Маргоши и Горца ему по душе.

– Его сложно будет продать, – тихо сказал дядя Гриша из-за отцовской спины. – Увидят, какой он бешеный, не станут с ним связываться, несмотря на красоту и породистость. Для соревнований он не подойдет. Это я тебе как специалист говорю. Не с его характером.

– Ну зачем нам его тогда кормить? За его красивые глазки? Ведь на нем и ездить-то нельзя. Попробуй заездить его, когда он такой норовистый. А бить… Тут ты прав: обозлится – еще хуже будет.

– Почему? С Мишкиной помощью заездить, думаю, удастся. У них, видишь, взаимопонимание возникло.

– Плакали мои денежки, – кивнул отец удрученно. – Но имейте в виду, заговорщики, если не научите этого наглого голубоглазого типа ходить под седлом, я кормить дармоеда не буду…

Уже к вечеру во дворе Мишка лег поперек седла, чтобы Январь привык к его весу, но не испугался человеческой тени, а затем сел и в седло. Однако тут же пришлось нагнуться к холке, а потом быстро слезть с помощью дяди.

– Не надо, чтобы он видел тебя сзади. Рановато пока, – негромко пояснил дядя Гриша. – Потихоньку приучим, раз на тебя он спокойно реагирует.

– Дядя Гриша, а не получится так, что я его приучу, а папа тогда продаст?

Потапыч дал Январю сухарик в качестве поощрения за первые успехи.

– Да он и сам хотел его оставить. А тут и повод подвернулся – дурной характер у коня.

Январь весело и громко заржал, словно в подтверждение этих слов.

– Теперь тебе работы будет! – с усмешкой сказал дядя, помогая снять седло с коня. – Чистить стойло, мыть и чесать коня. – Он протянул Мишке скребницу. – А ты думал только обниматься с ним? Нет, брат, и навоз выносить придется. Вон тачка, вон лопата – и за забор, в степь. Потом на удобрение пойдет, на пашню под зиму.

– А я что, против? – неуверенно спросил Мишка, держа в одной руке скребницу, а в другой лопату.

– Есть такая поговорка: «Не было у бабы забот, купила баба порося». Так это про тебя. Порхал наш Потапыч беззаботно, да на свою голову приручил коня. Может, ты волшебное слово знаешь? Поделись опытом. Не хочешь берейтором стать? Раньше я был уверен, что ты лошадей боишься. Я бы тебя поучил.

– Я подумаю, – важно согласился Мишка, почесав за ухом.

А когда дядя ушел, вздохнул и начал скрести Января по шкуре. Тот, довольный, сопел и иногда подергивал мускулами – то ли от щекотки, то ли от блаженства…