Степень вины

– Мне нравится наблюдать, как вы подшучиваете друг над другом.

– Так я выражаю свою приязнь, боюсь, что Карло перенял у меня это. – Его тон внезапно стал сухим. – Но должен же я что-то передать сыну. Так получилось, что Карло – последний из Пэйджитов.

– Вам никогда не хотелось еще кого-нибудь?

– Все не было подходящей ситуации, а теперь уже совсем прошло мое время. – Он взглянул на Терри. – А вы с Ричи собираетесь заводить еще одного?

Она потягивала вино маленькими глотками.

– Даже не знаю. – И после небольшой паузы добавила: – Мы ведь и Елену не планировали.

– Да, – заметил Пэйджит, – в наше время планирование рождаемости – проблема, ведь внутриматочные кольца и противозачаточные таблетки могут убить. Будь я Джонни Мур, я бы сказал что-нибудь типа: "Все чудеса современной медицины – это кондомы, кондомы, только кондомы, и ничего больше". Ну а если вы беременны, выбора тоже нет.

– И на самом деле я ничего не могла сделать. – Терри сосредоточенно вглядывалась в бокал. – Пришло время, подумала я. Ричи захотел оформить наши отношения, нам нужно пожениться, сказал он, и детей он хотел. А у меня всегда было желание создать настоящую семью, дружную, и чтобы не было ссор. Для меня это всегда очень много значило.

Некоторое время Пэйджит внимательно смотрел на нее.

– Может быть, это прозвучит бестактно, но не кажется ли вам, что вы пытаетесь с помощью вашей новой семьи навести порядок в прежней?

Терри подняла на него глаза.

– Нет, – тихо ответила она. – Но иногда мне кажется, что я слишком похожа на свою маму.

Пэйджит помолчал, как бы почувствовав, что зашел слишком далеко.

– Возможно, и я слишком похож на кого-то, кто развелся и очень много времени провел в раздумьях – почему так получилось. – Он вздохнул и продолжал: – Должно быть, самое большое отличие моего поколения от поколения наших родителей в том, что они до смерти боялись самокопания, тогда как мы прислушиваемся к малейшим движениям наших ид и эго[19]. Наверное, это скучно.

Есть что-то сверхъестественное, подумала Терри, в том, насколько безошибочно он знает, о чем спрашивать, когда говорить, когда слушать, когда уходить в защиту, прикрываясь самоосуждением. Одно из двух: либо он более чуток, чем старается показать, либо сосредоточил на ней внимание в степени недоступной и нежелательной для нее. Это было неожиданно и немного нервировало.

– Вовсе не скучно, – беззаботно отмахнулась она. – Но я, например, слишком устаю, чтобы подобное могло меня волновать.

– Карло об этом скажите. Иной раз вечером, когда начинаю философствовать на какую-нибудь тему, он ворчит: "Закругляйся".

– Своеобразные отношения.

– Угу. Ребенок безжалостен. Вот о чем можно поговорить.

Терри уже заметила, что Пэйджит не навязывает ей ни степени откровенности, ни ритма разговора. Вдруг она снова почувствовала, что у нее легко на душе, – она была благодарна ему и за вечер, и за все, что он говорил.

– Вы приятный собеседник.

– А помните, вы и Карло говорили, что я не понимаю, что значит "приятный".

Терри подняла бокал.

– Нет, – сказала она. – Понимаете.

– Запишу это себе в актив, – легким тоном ответил он, и Терри подумала: этот никогда не подаст виду, что бы ни было у него на душе.

Принесли обед. Великолепная еда, отметила она про себя. Немного поболтав о здешней кухне, они перешли на Жанну Стайнгардт и Линдси Колдуэлл, заедая все это крем-брюле и запивая портвейном.

– А как вы думаете, – спросил Пэйджит, когда обед закончился, – чьи были те две кассеты? Про которые мисс Стайнгардт не могла сказать ничего определенного.

Она пожала плечами:

– Доказать, что они были, невозможно, если, конечно, они не будут найдены: указателя нет, единственное, что мы знаем, – в ряду кассет есть пустое место. Они имеют какое-нибудь значение?

– Возможно, нет. Меня просто это заинтересовало, вот и все. – Пэйджит подумал немного. – Если они все же существуют и были у Ренсома, Шарп их скоро найдет.

Он допил кофе, попросил Роберта вызвать такси для Терри, заплатил по счету.

Снаружи моросил дождь, холодная влага его была приятна лицу Терри, разгоряченному вином. Стоя рядом со своим спутником, она вдруг поняла, что с удовольствием будет вспоминать последние несколько часов.

От потока огней, пересекавших Маркет-стрит, отделилось разбитое желтое такси и въехало в переулок, где они стояли.

– Ваш лимузин прибыл, – провозгласил Пэйджит. Она повернулась к нему:

– Спасибо за обед.

– По сравнению с повышением зарплаты, которое вас ожидает, – улыбнулся он, – это пустяк, о котором не стоит и говорить.

Она увидела изморось на его волосах. Неожиданно, поддавшись порыву, Терри потянулась к нему и поцеловала в щеку, потом отступила назад. Почувствовала себя напроказившим ребенком.

Улыбка Пэйджита стала лукавой:

– Чем же я заслужил это?

Терри почувствовала, что такая же улыбка тронула и ее губы.

– Это вино, – сказала она и села в такси.

На следующее утро, когда Пэйджит был еще дома, позвонил Маккинли Брукс. Это удивило Пэйджита.

– Слушай, Мак, что случилось?

– Есть некоторые обстоятельства. – Брукс помолчал. – Я думаю, нам надо встретиться.