Степан Разин и его время

Правительство принимает все меры, чтобы блокировать «мятеж», не допустить его проникновения из районов развитого вотчинного землевладения в центральные уезды страны. 1 августа 1670 года, в то время, когда повстанческое войско победоносно шло вверх по Волге, в Москве была объявлена мобилизация столичных дворян. В обязательном порядке они должны были записываться в рати, чтобы постоять «за великого государя и за свои домы». Командующим был назначен боярин князь Ю. А. Долгорукий — тот самый, по вине которого был казнен старший брат С. Т. Разина. Но ни московское, ни провинциальное дворянство не спешило помериться силами с восставшими. Начавшееся в июне формирование карательных полков растянулось до осени. Помещики крайне неохотно оставляли свои имения, медлили, раскачивались, в результате чего комплектование войска шло очень и очень медленно. Особенно ощутимый недобор был по Москве: столичные баре предпочитали отсиживаться по своим деревням. Чтобы с грехом пополам собрать воинство, правительству пришлось посылать по дворянским гнездам специальных гонцов. Времена, когда служилое сословие являлось «конно, людно и оружно» по первому зову государя, бесповоротно миновали. Получив с принятием Соборного уложения право передавать земельные владения по наследству, дворянство стало всячески уклоняться от службы, от выполнения своих обязанностей. Даже когда ополчение было, наконец, из-под палки собрано в Москве, оно отнюдь не спешило покидать столицу. Сначала развернулись приготовления к торжественному смотру войска. Потом состоялся сам смотр, который был очень пышно обставлен и проходил в присутствии иностранного дипломатического корпуса. 60 тысяч дворян в блестящих доспехах и дорогих одеяниях прогарцевали по Москве. За каждым всадником свита холопов вела под уздцы разукрашенных коней. Это была демонстрация силы правящего класса, отправлявшего отборное воинство на расправу с повстанцами. Но одно дело — показывать военное превосходство, участвуя в парадах, и другое — в боевых схватках.

Положение на театре военных действий принимало для класса феодалов все более серьезный характер, а когда Разин подошел к стратегическому узлу целого комплекса военных укреплений в Среднем Поволжье — Симбирску, ситуация сложилась поистине критическая. Ведь Симбирск был ключом от центральных районов России, уже захваченных крестьянскими волнениями, а также открывал путь на Казань и Москву.

Власти постарались стянуть ратные силы ко всем основным очагам восстания: в Поволжье мощные заслоны были близ Казани (полки воеводы П. С. Урусова) и Саранска (войско князя Ю. Н. Барятинского), в Черноземном Центре сдерживающим разинское движение плацдармом служил район Тамбова (здесь карателями командовал старый и опытный служака Я. Хитрово).

В столице было неспокойно. Время смотров ратей миновало. Для бояр и дворян, для самого царя настали дни беспокойств и тревожных ожиданий, а для трудового люда столицы пришла пора надежд. Несколько москвичей «низкого звания», по сообщению нидерландского дипломата Н. Гейна, были схвачены и казнены за попытку уйти к разинцам. Другой иностранный свидетель, находившийся в период крестьянской войны в столице России, писал, что обещаниями свободы «от тяжелого ига бояр, которых он называл притеснителями населения», Разину «удалось… достигнуть того, что даже в Москве нашлись лица, которые с похвалою о нем говорили как о человеке, стремящемся к свободе и благополучию. Дело дошло до того даже, что некий старик на вопрос, что следует делать, если Стенька подойдет к Москве, неосторожно ответил: его следует встретить с хлебом и солью». За свои слова этот человек заплатил жизнью. Тот же иностранец приводит сведения еще об одном неизвестном, который открыто призывал народ не повиноваться боярам. Его повесили, предварительно отрубив ему ноги и руки.

Царь Алексей получал известия о том, что «мятеж» дает о себе знать и в Замосковном крае. Всполохи народной борьбы ярким пламенем пробивались на подступах к Коломне и в Скопине, в Муроме и в Шуе, близ Тулы и в Костроме, в десятках сел и деревень, опоясывающих Москву в радиусе немногим более ста километров. «Тишайший» счел за лучшее перебраться из многолюдного Кремля в изолированное от города и хорошо защищенное село Коломенское, где охрану царской особы несли несколько стрелецких полков.

А Разин между тем вел свои отряды на штурм Симбирска. Симбирские укрепления состояли из двух частей: крепости, находившейся на венце — вершине горы, и острога, зубчатым деревянным частоколом окружавшего посад. Кроме того, первую оборонительную линию города составляли высокий земляной вал и глубокий ров. В распоряжении воеводы И. Милославского, подчиненного ему гарнизона и подкрепления из московских стрельцов было 25 железных и медных пушек, 7 пищалей, установленных в бойницах мощных деревянных башен и в крытых проемах, внутри стен. Хватало у защитников города ядер, пороху и продовольствия.