Степан Разин

Официальная переписка в октябре приняла ещё более лихорадочный характер, чем в сентябре, до разгрома Разина: в опасности уже были Тула, Суздаль, Коломна, Ярославль; атаман Илья Пономарёв, оставив свой штаб в Козьмодемьянске, шёл по реке Ветлуге, рассылая от своего имени грамоты по Вятскому и Усольскому уездам. Трудно сказать, сохранялось ли ещё в тот период хоть в какой-нибудь степени единое командование. Видимо, нет, однако на своём участке каждый атаман действовал так, как было принято в разинском войске: рассылал разведчиков — быстро занимал населённый пункт, жители которого к нему наиболее благоволили, — сажал там своё правительство и оттуда, как из центра паутины, рассылал «прелесные письма» — оставлял там верных людей, взамен брал местных и двигался дальше. Причём если при Разине после взятия города мятежники в нём задерживались, то теперь, судя по донесениям, мчались дальше чуть не в тот же день, когда основывали свой опорный пункт: заботились не столько о прочности, сколько об охвате территории.

Самым примечательным эпизодом той войны со всем на то основанием считают восстание в Темникове, в нынешней Мордовии. Из допросов пленных участников восстания в полковом стане Долгорукого 10 октября 1670 года (Крестьянская война. Т. 2. Ч. 1. Док. 110): «Да ему ж, Андрюшке, воровские казаки сказывали, что в Шатцком де уезде ходит баба ведунья, вдова, крестьянка Темниковского уезду Красной Слободы, и собралось де с нею воровских людей 600 человек. И ныне та жонка с воровскими людьми в Шатцком уезде, а из Шатцкого хотела идти в Касимов». Не совсем ясно, идёт ли речь здесь именно об Алёне Арзамасской (могла ведь быть ещё и другая женщина-атаман), но скорее всего о ней. Аналогичные сведения дал под пыткой (тот же документ) другой пленный — темниковский мурза Смайл Исяшев, только количество «воровских людей» назвал не шестьсот, а двести.

Была Алёна, по-видимому, знахаркой, лечила травами, естественно, слыла колдуньей. Нигде не говорится, побывала ли Алёна со своим отрядом в Касимове, но в октябре она пришла под Темников, который только что взял донской атаман Фёдор Сидоров. Странно, что легенды не сделали именно её возлюбленной Разина, — вероятно, она была уже пожилой женщиной. Возраст её неизвестен, и само её имя дошло до нас лишь благодаря докладу Долгорукова в приказ Казанского дворца от 6 декабря 1670 года, уже после взятия царскими войсками Темникова (Крестьянская война. Т. 2. Ч. 1. Док. 293): «Да темниковские ж грацкие люди привели к нам вора и еретика старицу, которая воровала и войско себе збирала и с ворами вместе воровала, да с нею ж принесли воровские заговорные письма и коренья». «А вор старица в роспросе и с пытки сказалась: Алёною зовут, родиною де, государь, она города Арзамаса, Выездные слободы крестьянская дочь, и была замужем тое ж слободы за крестьянином; и как де муж её умер, и она постриглась. И была во многих местех и людей портила. А в нынешнем де, государь, во 179-м году, пришёл она из Арзамаса в Темников, и збирала с собою на воровство многих людей и с ними воровала, и стояла в Темникове на воевоцком дворе с атаманом с Федькою Сидоровым и ево учила ведовству».

Под Темников пришли и другие атаманы: Исай Фадеев, Степан Кукин, Ерёма Иванов. Получилась одна из наиболее организованных и хорошо вооружённых армий той осени: были и конница, и артиллерия. Из отписки Долгорукова в приказ Казанского дворца 2 декабря 1670 года (Крестьянская война. Т. 2. Ч. 1. Док. 280): «А в Темникове де, государь, и в темниковском лесу на засеках... стоят многие воровские люди, собрався из разных мест, с пушки и мелким ружьём». В анонимном «Сообщении...» утверждается, что у Сидорова и Алёны было около семи тысяч человек. Дикое преувеличение? Но вот очередной доклад Долгорукова (Крестьянская война. Т. 2. Ч. 1. Док. 267. 28 ноября) — со ссылкой на показания темниковского дворянина Веденяпина: «А в Темникове де, государь, воровских людей стоит 4000, устроясь с пушки. Да в темниковском де, государь, лесу на засеках на арзамасской дороге стоит воровских людей от Темникова ж в 10-ти верстах 8000 с огненным боем. Да к ним же де, государь, воровским людем, пришли из Троецкого острогу служилых людей с пушки и с мелким ружьём с 300 человек». Из Темникова рассылались «прелесные письма» — писал их Пимен, сын местного протопопа, самозваный священник. Разину, возможно, стоило бы туда поехать. И писателям трудно удержаться от того, чтобы не свести его с эксцентричной Алёной. У Злобина она пришла к Разину под Симбирск: «— Степан Тимофеич, каб нам с тобой вместе сложиться, то сила была бы! — сказала Алёна».

Как и у каждого создателя разинианы, у Злобина все поучают Разина, что ему делать, — Алёна, разумеется, не исключение: она предлагает бросить Симбирск и через Муром идти «волчьими тропинками» на Москву: