Степан Разин

Стрейс: «Господин Прозоровский весьма дивился, не ведая, где он [Разин] в столь короткое время собрал такую большую силу, ибо у него оказался флот из 80 новых судов, на каждом две пушки и множество войска. С ним он поплыл вниз по Волге, но не показывал тогда никакой вражды, и князь Прозоровский также не находил нужным напасть на него до прибытия большого флота, снаряженного его величеством. Флот наконец прибыл и состоял из 6 тысяч стрельцов на многочисленных стругах, нагруженных порохом, оружием, различным военным снаряжением и съестными припасами. <...> Когда его царское величество было уведомлено о поведении и тирании Стеньки Разина, то было от него повелено тотчас приготовить все суда, какие только можно достать, над чем работали день и ночь, и через несколько дней снарядили сорок. На каждом была чугунная пушка с необходимым боевым снаряжением при ней. На них было посажено 2600 русских и S00 астраханских солдат под командованием и начальством князя Симеона Ивановича Львова».

Стрейс и Дэвид Бутлер (капитан корабля «Орел») указывают, что среди астраханских военных было много иностранных специалистов. Стрейс: «Войско состояло из одного полка русских солдат, стоявшего в Астрахани, под командой поляка, однако крещённого в русскую веру, по имени Иван Ружинский; при нём старшим офицером был Якоб Виндронг, шотландский дворянин. Немецкие офицеры были Пауль Рудольф, капитан и фейерверкер, Роберт Гейт, английский капитан, и также лейтенант капитана Давида Бутлера Николай Шак, два немецких лейтенанта и два немецких прапорщика, крещённых в русскую веру. Другие были поляки и русские». На горожан и стрельцов надежды было мало. Костомаров: «Сгоряча воевода Прозоровский с товарищами и митрополитом перебирали меру за мерою, а тем временем между стрельцами и в простом народе возникло волнение и распространилось тайное расположение к Разину: его эмиссары там уже работали». На самом деле стрельцам даже в тот период продолжали задерживать жалованье — тут от эмиссаров не так много и требовалось.

Перед уходом из Царицына Разин послал разведгруппу в сторону Чёрного Яра, а на Дон отправил брата Фрола с десятком пушек, частью «ясыря», награбленного у астраханских купцов, и казной в 40 тысяч рублей — сумма громадная. (Видимо, он не боялся покушений на неё со стороны Яковлева и Самаренина). Фрол должен был собрать к осени как можно больше людей — деньги и «рухледь» нужны были на снаряжение и, возможно, на подкуп черкасской администрации.

Стрейс: «25 мая, в троицын День, помянутый флот [под предводительством Львова] вышел из Астрахани, и замученный до полусмерти казак был повешен при прощании на виду у всего флота». (Тот самый, которого, по словам Стрейса же, «мучили таким ужасным образом, что самый жестокий и яростный русский сожалел о его муках»). Этот замученный казак упоминается в ряде документов. Костомаров: «Когда флотилия отправилась, перед нею, как бы в острастку и для примера, был повешен один из агентов Разина, пойманный в Астрахани. Прежде смерти его так страшно истерзали пытками, что самый безжалостный варвар не мог смотреть на него без сострадания, говорит очевидец. Быть может, об этом-то неудачливом возмутителе поёт народная песня, называя его сынком Разина, вероятно, в том смысле, в каком подчинённые называли Стеньку батюшкой». Мы песню о таком сынке уже читали — вот ещё один вариант:

Как по матушке по Волге
Легка лодочка плывёт,
Как во лодочке гребцов
Ровно тридцать молодцов;
Посередь лодки сидит
Стенька Разин сам.
Как возговорит он Стенька
Ко товарищам своим:
«Уж и чтой-то это, братцы,
Мне тошным-тошно,
Мне сегодняшний денёчек
Да грустнехонько?
Как и знать-то мой сынок
В неволюшку попал.
Уж я в Астрахань зайду —
Выжгу, вырублю,
Астраханского воеводу
Я под суд возьму».

Но, чтобы попасть в Астрахань, нужно было выдержать сражение у Чёрного Яра. Разин и Ус с пехотой шли на стругах, конницей командовали есаулы Парфён Еремеев и Фёдор Шелудяк. Было их, вероятно, около шести тысяч человек (если не преувеличивали источники, ранее называвшие число «7000) — 700 оставили в Царицыне, некоторое количество казаков ушло с Фролом, но кто-то и новый прибился. В отписке воронежского воеводы Б. Бухвостова в Разрядный приказ (Крестьянская война. Т. 1. Док. 154) со ссылкой на воронежских жителей говорится о трёх тысячах; в этом же документе — со ссылкой на донских казаков — о пяти, семи и даже десяти тысячах человек. Остановимся всё же на шести тысячах, хотя допускаем, что было и меньше.