Стефан Цвейг

Несмотря на то что между писателем Цвейгом (космополитом) и издателем Киппенбергом (консерватором-националистом) были изначально заложены политические разногласия, их творческий и устойчивый коммерческий союз можно считать одним из самых успешных в истории «Insel-Verlag». Начиная с 1906 года и на протяжении почти тридцати лет под парусами «Insel» будут гордо плыть навстречу своим читателям все известные произведения Стефана Цвейга. Волнительное чувство принадлежности к некогда большому и грандиозному делу переполняло писателя даже тогда, когда он находился в изгнании и писал свои мемуары в стол, прекрасно осознавая, что марка «Insel» на его книгах в Германии покрыта пеплом.

«Как я был рад, как гордился, удостоившись в двадцать шесть лет{153} постоянного гражданства на этом “острове”. Принадлежность к нему означала в глазах окружающих переход в более высокий литературный ранг, а для меня – повышенную ответственность. Тот, кто вступал в этот избранный круг, должен был подчиняться жесткой самодисциплине, ни в коем случае не позволяя себе ни литературного легкомыслия, ни журналистской суетливости, ибо марка издательства “Инзель” была – сперва для тысяч, а потом и для сотен тысяч читателей – гарантией не только полиграфического совершенства, но и высоких литературных достоинств книги».

* * *

Семнадцатого ноября 1906 года в Вене были подведены итоги и объявлены очередные номинанты литературной премии имени Эдуарда фон Бауэрнфельда. Одна из самых престижных, почетных наград с вознаграждением до двух тысяч крон вручалась австрийским поэтам, писателям и драматургам начиная с 1894 года. В тот день экспертный состав жюри{154} определил победителей в разных номинациях, и среди счастливчиков оказалось имя без пяти минут двадцатипятилетнего лирика, получившего премию в тысячу крон за сборник «Ранние венки», состоявший из 49 новых произведений.

Надо полагать, что Киппенберг, как прагматичный издатель, радовался даже больше призера, ведь он заранее смог разглядеть за именем поэта будущий успех его последующих книг, напечатанных в «Insel». Чего никак не скажешь о самом Цвейге с его врожденной скромностью и тотальным неверием в то, что из-под его руки может выйти что-то серьезное. Он даже не прилагал усилий, чтобы посмотреть на свою поэзию как на ремесло, тем более как на профессию. Долгое время сочинительство было для него скорее приятным развлечением. Австрийский музыковед и друг Стефана Цвейга Рихард Шпехт говорил: «Как велико было его почти странное равнодушие к собственному литературному творчеству и как ничтожно было его честолюбие!» На следующий день после объявления результатов конкурса (18 ноября 1906 года) несколько венских изданий на первых полосах напечатали фотографии и имена победителей, где помимо юного Цвейга можно было видеть Франца Карла Гинцки, поэтессы Энрике фон Гендель-Маццетти, писателя Гюго Салюса, романиста Трауготта Тамма.

Рецензии критиков на «Ранние венки» были в основном положительными, причем не только в газетах Вены. Например, одна из самых уважаемых газет Венгрии, выходившая с 1854 года в Будапеште, «Pester Lloyd», 28 апреля 1907 года опубликовала на своих страницах восторженную рецензию. Цвейг о такой приятной поддержке никогда не забудет (человеком он был исключительно благодарным) и к 75-летию «Pester Lloyd» в 1928 году отправит в редакцию милую весточку. «Быть посредником между языками и нациями, приближать немецкую культуру к венграм и венгерскую к немцам, действовать внутри страны для всего мира и в мире, в свою очередь, для собственной страны – самая славная и почетная задача, как художника и правого политика, так и каждого выдающегося журналиста. Так что спасибо Вам за все в плане национальных и наднациональных связей…»

* * *

Но не только у рецензентов и критиков находит широкий отклик появление поэзии Цвейга в книжных магазинах Берлина, Лейпцига и Вены. В разные годы австрийские и немецкие композиторы сочиняли на его стихи прекрасную музыку для концертов. Так, Макс Регер, современник и друг поэта, несколько раз наблюдая, как за столиками венских кафе обсуждались «Серебряные струны», положил на музыку стихотворение «В моем сердце есть желание» («Ein Drängen ist in meinem Herzen»), а после публикации «Ранних венков» воплотил в звуке и лиричный мотив «Neue Fülle» («Новое изобилие»).