Читаем Ставок больше нет полностью

Старуха в лохмотьях черпает в фонтане воду двумя большими кувшинами, а затем, согнувшись под их весом, семенит к дому.

Грязные оборванные детишки играют в сточной канаве.

Ева теснее прижимается к Пьеру.

Наконец, не доходя до отвратительной на вид бакалейной лавки, перед которой выстроилась очередь нищенски одетых женщин, Пьер находит нужный номер дома и останавливается.

– Это здесь.

Этот дом самый захудалый из всех. Очередь бедняков тянется по улице и перегораживает в него вход.

Ева – центр притяжения всех взглядов. Ей все более не по себе. Пьер осторожно прокладывает ей путь в толпе.

– Извините, мадам…

Перед дверью он пропускает Еву вперед, и они входят в подъезд.

Лестничная клетка дома на улице Станислас

Пьер и Ева поднимаются по пыльной лестнице с разновеликими ступенями на третий этаж. Стены загажены.

Ева собрала в кулак все свое мужество, Пьер наблюдает за ней.

По пути им попадается древний старик с печатью лишений и болезней на лице; кашляя, он спускается вниз, с трудом одолевая ступеньку за ступенькой.

Ева прижимается к стене, освобождая ему проход.

Пьер, ушедший было вперед, возвращается и берет ее под руку, чтобы помочь подняться. Она храбро улыбается ему.

По мере того, как они поднимаются, все слышнее звуки музыки, доносящиеся из радиоприемника.

И вот четвертый этаж. Звуки идут из квартиры, расположенной как раз на этой лестничной площадке.

На последней ступеньке сидит маленькая девочка, худая и одетая в рванье. Она вся съежилась, прижавшись к перилам.

Где-то лопнула сливная труба, и по ступеням течет ручеек вонючей жидкости…

При виде незнакомых людей девочка еще сильнее жмется к перилам.

– Это и есть та самая малышка, – предполагает Пьер.

Ева, у которой от жалости сжимается сердце, наклоняется над ребенком, чьи глаза жадно устремлены на нее, и ласково спрашивает:

– Как тебя зовут?

– Мари.

– Мари, а фамилия?

– Мари Астрюк.

Пьер и Ева обмениваются быстрым взглядом, и он, в свою очередь, наклоняется к девочке.

– Твоя мама дома?

Девочка оборачивается, глядя на одну из дверей. Пьер идет к этой двери, но ребенок, следящий за его движениями, предупреждает:

– Входить не надо. Она с дядей Жоржем.

Пьер, собиравшийся было постучать, замирает, смотрит на Еву, которая гладит девочку по волосам, и все же стучит в дверь, сперва тихонько.

Но поскольку внутри никакого движения и по-прежнему оглушительно орет радио, он стучит сильнее, на сей раз кулаком.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает Ева, не переставая гладить девочку по голове.

Ребенок не отвечает, полностью сосредоточившись на Пьере, продолжающем стучать.

Наконец из-за двери доносится мужской голос:

– Кто там?

– Да откройте же наконец!

– Иду, иду… Не нервничайте.

Радио внезапно замолкает. Пьеру слышно, как скрипнула кровать.

Девочка встает. Ева ласково берет ее за руку.

Комната в доме на улице Станислас

Наконец дверь открывается.

На пороге появляется мужчина в расстегнутой рубашке, затягивающий ремень брюк.

– Я смотрю, вам нравится вышибать двери? – нахмурив брови, угрожающе бросает он.

Пьер, не отвечая, заходит в комнату, за ним следом идет Ева, ведя за руку девочку.

Мужчина изумленно взирает на это, но все же позволяет им войти.

Комната прямо-таки дышит убогостью.

У стены стоит разобранная железная кровать. У ее подножия – детская кроватка.

В одном углу газовая плита и мойка. На столе немытые тарелки, полупустая бутылка вина и грязные стаканы.

Жена покойного, сидя на постели, застегивает засаленный холщовый пеньюар.

Она смущена, но ведет себя высокомерно.

– Госпожа Астрюк – это вы? – спрашивает Пьер.

– Ну, я.

– Это ваша дочь? – в свою очередь задает вопрос Ева, указывая на ребенка.

Между тем, закрыв дверь, мужчина встает рядом с женщиной.

– А вам какое дело? – огрызается он.

– Возможно, есть дело, – сухо отвечает Пьер и, снова обращаясь к женщине, продолжает: – Вас спрашивают, ваша ли это дочь?

– Ну, да. И что дальше?

– Почему она находилась на лестнице? – вступает в разговор Ева.

– Скажите, пожалуйста, милейшая… Я не интересуюсь, откуда у вас эти меха. Но если имеешь одну комнату, вынужден время от времени выпроваживать детей…

– Тем лучше. Если она вам мешает, мы пришли за ней. Мы – друзья ее отца.

После этих слов девочка оживает и поднимает светящееся лицо к Еве.

– За кем за ней? – потрясенно переспрашивает женщина.

– За малышкой, – поясняет Ева.

– Выметайтесь, да побыстрее, – шагнув вперед и указывая на дверь, произносит мужчина.

– Повежливее, приятель, – резко повернувшись к нему, советует Пьер. – Мы уйдем, но с девочкой.

– С девочкой? – повторяет женщина. – У вас есть нужные бумаги?

Ева роется в сумочке, подходит к столу и кладет на него пачку банкнот.

– Эти? Достаточно?

Загипнотизированные пачкой денег мужчина и женщина на мгновение замирают, особенно поражена женщина. Девочка подходит к столу посмотреть.

– А ну, живо отсюда, – приказывает мужчина, занося над ней руку.

Девочка уклоняется от удара и бежит к Пьеру, который берет ее на руки.

– Оставь, Жорж. Это дело полиции, – хватая деньги со стола, говорит женщина.

Перейти на страницу:

Все книги серии Эксклюзивная классика

Кукушата Мидвича
Кукушата Мидвича

Действие романа происходит в маленькой британской деревушке под названием Мидвич. Это был самый обычный поселок, каких сотни и тысячи, там веками не происходило ровным счетом ничего, но однажды все изменилось. После того, как один осенний день странным образом выпал из жизни Мидвича (все находившиеся в деревне и поблизости от нее этот день просто проспали), все женщины, способные иметь детей, оказались беременными. Появившиеся на свет дети поначалу вроде бы ничем не отличались от обычных, кроме золотых глаз, однако вскоре выяснилось, что они, во-первых, развиваются примерно вдвое быстрее, чем положено, а во-вторых, являются очень сильными телепатами и способны в буквальном смысле управлять действиями других людей. Теперь людям надо было выяснить, кто это такие, каковы их цели и что нужно предпринять в связи со всем этим…© Nog

Джон Уиндем

Фантастика / Научная Фантастика / Социально-философская фантастика

Похожие книги

Ада, или Отрада
Ада, или Отрада

«Ада, или Отрада» (1969) – вершинное достижение Владимира Набокова (1899–1977), самый большой и значительный из его романов, в котором отразился полувековой литературный и научный опыт двуязычного писателя. Написанный в форме семейной хроники, охватывающей полтора столетия и длинный ряд персонажей, он представляет собой, возможно, самую необычную историю любви из когда‑либо изложенных на каком‑либо языке. «Трагические разлуки, безрассудные свидания и упоительный финал на десятой декаде» космополитического существования двух главных героев, Вана и Ады, протекают на фоне эпохальных событий, происходящих на далекой Антитерре, постепенно обретающей земные черты, преломленные магическим кристаллом писателя.Роман публикуется в новом переводе, подготовленном Андреем Бабиковым, с комментариями переводчика.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Владимир Владимирович Набоков

Классическая проза ХX века
Ада, или Радости страсти
Ада, или Радости страсти

Создававшийся в течение десяти лет и изданный в США в 1969 году роман Владимира Набокова «Ада, или Радости страсти» по выходе в свет снискал скандальную славу «эротического бестселлера» и удостоился полярных отзывов со стороны тогдашних литературных критиков; репутация одной из самых неоднозначных набоковских книг сопутствует ему и по сей день. Играя с повествовательными канонами сразу нескольких жанров (от семейной хроники толстовского типа до научно-фантастического романа), Набоков создал едва ли не самое сложное из своих произведений, ставшее квинтэссенцией его прежних тем и творческих приемов и рассчитанное на весьма искушенного в литературе, даже элитарного читателя. История ослепительной, всепоглощающей, запретной страсти, вспыхнувшей между главными героями, Адой и Ваном, в отрочестве и пронесенной через десятилетия тайных встреч, вынужденных разлук, измен и воссоединений, превращается под пером Набокова в многоплановое исследование возможностей сознания, свойств памяти и природы Времени.

Владимир Владимирович Набоков

Классическая проза ХX века